Вэл молча всхлипнул. Фантазия легко подкинула ему картинку: мама бросается к людям, стучит в дома, плачет, стоя на коленях прямо посреди улицы. И все потому что…
– Я ведь не знал. Я думал, она меня выгонит, не поймет…
– Не ищи оправданий, Лев, если бы ты тогда не ушел, все было бы по-другому!
Отец давно убрал руки от лица и теперь нетерпеливо метался из стороны в сторону. Прямо как тигр на ярмарке, когда тот был зол. Его руки не находили места: Алан то касался лба, то пытался спрятать их в карманы, но потом все равно вытаскивал их, сжимая кулаки.
– Тебе лучше уйти отсюда! – сказал Алан таким голосом, что Вэл не посмел ослушаться. Он уже развернулся, чтобы убежать, но…
– Подождите-ка, – произнес кто-то сбоку. Отец с сыном вгляделись в темноту. Голос доносился из тени возле одного из шатров. Вэл понял, что за их разговором мог следить хоть весь лагерь торговцев, а они этого бы и не заметили. Повезло. За ними наблюдал только один человек, который тут же поспешил показаться – но как много он слышал?
Вэл научился вычислять их по украшенной дорогой одежде. Простой человек не стал бы носить такую в повседневности: однотонный бордово-черный сюртук, по краям расшитый золотыми узорами. Выглядит богато и нелепо, такой же, как у владельца другой ярмарки, Родерика. Узоры блестели от света пламени. Казалось, что ворот и рукава действительно сделаны из драгоценного металла. Вэл засмотрелся на блестящие края, а богач тем временем продолжил:
– Я проходил мимо и услышал ваш разговор. Очень забавно! Прости, Алан, я, конечно, не о твоей жене. Скорблю, – не очень убедительно сказал владелец ярмарки. На руках он носил красные перчатки – совсем необычная деталь одежды для жаркого августа.
«Опасаться людей с перевязанными руками!» – вспомнил Вэл предупреждение Артура. Вэл наконец взглянул на его лицо. Пухлое, без перерыва улыбающееся. Незнакомец не понравился сразу. Никто не имеет права улыбаться, узнав, что его мама умерла!
– Мальчик сказал, к нему вернулась магия? Я верно услышал?
Алан взглянул на Вэла, и он почувствовал, будто отец о чем-то предупреждает. Рассмотреть не смог из-за слез. Вэл так и не понял, о чем молчаливо говорит ему папа.
– Я думаю, Лев ошибся.
– А мне так не показалось, Алан! – возразил пухлый владелец ярмарки. – Мальчик, дай-ка я взгляну на твою шею.
Вэл не стал сопротивляться, и намек отца понял верно. Пухлый подошел к Вэлу и протянул руку к подбородку, заставляя того повернуть голову набок. Толстые пальцы пробежали по клейму, и Вэл едва сдержался, чтобы не передернуться от отвращения. Он вообще не любил, когда к нему прикасались чужие люди, даже случайно. А уж такое бесцеремонное вторжение в личное пространство было попросту мерзким.
– Настоящее, – тихо пробормотал пухлый. – Так говоришь, ты снова научился колдовать?
– Я… – голос сорвался, и пришлось прокашляться, чтобы вернуть способность нормально говорить. – Я хотел, чтобы папа перестал ругаться. Думал, это его успокоит.
– Действительно? – Вэл так и не понял, поверил ли ему этот странный человек. – Понятно. Ну что ж, надеюсь, ты не будешь против остаться в лагере на ночь?
– Папа явно будет против.
– Брось, никакой родитель не выгонит ребенка!
«Теперь-то я это понимаю», – подумал Вэл.
Мысль о смерти мамы больше не вызывала слез. Он представил, что отец решил притвориться, соврать при незнакомце, а на самом деле все в порядке. Эта идея так понравилась Вэлу, что он совсем перестал верить словам папы.
– Разумеется, нет, – подтвердил отец. – Вэл переночует в моей повозке. Утром мы с ним решим, что делать дальше. Возможно, мне придется просить у вас принять нового члена команды.
– Скажу заранее: с удовольствием! – пухлый, явно довольный беседой, ушел.
– А ну внутрь! – жесткость вернулась в голос отца. Он указал на свою повозку, и Вэл без разговоров забрался внутрь.
Здесь было просторней, чем у Беллы в телеге. Повозка у Алана шире, выше, да и товаров здесь немного: товары отца хранились во второй телеге. Перемещаться внутри повозки можно полностью разогнувшись, и Вэл быстро нашел себе место в углу. Он дотянулся рукой до плеча и схватил Рика, прижимая его к груди. Детское боязливое движение его немного успокоило. Никс уткнулся лицом в рубашку хозяина.
– Пап…
– Молчи.
Алан зажег маяк под потолком и начал молча копаться в сундуках, выкладывая и запихивая обратно разные безделушки. Некоторые из них Вэл узнал: отец делал их в перерывах между торговлей. Он славился как искусный мастер, и особенно это касалось магических выдумок.
– Держи! – отец бросил Вэлу маленькую плоскую пластину, похожую на квадратную монету. Посередине – дырочка, чтобы можно было повесить безделушку на шею, а вокруг отверстия расползались линии. Вэл знал: каждая из что-нибудь да значит, только попробуй нарушь символ, и он перестанет работать. Вторая такая же монета оказалась у папы в руках. В голове раздался голос отца:
«Ни слова не говори вслух!»
«Что это?» – подумал Вэл, и Алан тут же ответил:
«Так мы можем общаться без свидетелей. Нет времени на лишние разговоры! Ты знаешь, кто это?»
«Этот пухлый? Хозяин ярмарки?» – предположил Вэл.
«Верно, это он. Тебе не стоит здесь находиться, ярмарки – опасное место. Их контролируют люди, которые хотят разобрать наш мир по кусочкам и собрать новый!»
«О чем ты? Это связано с тем, что они воруют магию?»
«Ты уже в курсе? – отец немного помолчал и сел напротив. – Твою магию тоже украли они».
«Но зачем?»
«У них есть своя идеология. Свой кумир и идол, своя мечта. У некоторых. Остальные же просто присоединились к магу, которого они считают самым могущественным на земле. Он всем и управляет, он хочет избавить мир от волшебства. Его прихвостни надеются, что за помощь для них сделают исключение. Оставят им магию».
«Зачем ему все это?»
«Не знаю. Пока не знаю. Некоторые из магов объединились. Мы хотим выяснить, кто этот человек, которому они поклоняются. Чего он желает. Но эти люди не подпускают нас слишком близко. Никто из нас не может втереться в доверие, остается лишь сидеть в засаде, поджидая подходящий момент».
«Папа, я могу помочь. Они же думают, что у меня нет магии, может быть я смогу присоединиться…»
«А у тебя она действительно есть?» – отец устало поднял глаза.
Вэл молча двинул ладонью, и рядом с маячком отца зажегся еще один, поменьше, и тусклее. Вэл с сожалением подумал, что даже в таких мелочах он слабее папы.
«Как тебе удалось?»
«Это долгая история, потом расскажу… Ты когда-нибудь простишь меня?»
Отец покачал головой. Тяжело вздохнув, он подсел к сыну и обнял его. Вэл прижался к горячему телу. От одежды мужчины сильно пахло костром, и Вэл глубоко вдохнул любимый запах.
