головой.
«Вот и сейчас я еду и думаю, а тот ли человек находится рядом? Умеет ли он пользоваться огнетушителем? Точнее, воспользуется ли?» Паша оставил эти мысли неозвученными.
Когда он увидел на экране эту проклятую надпись, когда увидел, кому это послание было адресовано, ярость, копившаяся у него внутри, словно на невидимом термометре, поднялась по шкале до предела. В самый верх.
Если бы Саша в этот момент посмотрел лучшему другу в глаза, он бы понял, что тот всё знает. Теперь всё знает, и скрывать нечего.
Но он не посмотрел.
2
Только на территории, прилегающей к огромному парку, функционировало шесть магазинов этой продуктовой сети. Два из которых оказались у них прямо на пути. К сожалению, ни около одного, ни около другого не стояла толпа зевак, снимающих происходящее на телефон и бурно обсуждающих между собой событие. Не стояли машины скорой помощи, не стояли полицейские наряды. Конечно, они оба чуть ли не хором облегчённо выдохнули — но ведь оставалось ещё четыре.
Паша продолжал неторопливо нажимать на педаль газа, стараясь осмотреть лицо каждого прохожего, идущего по тротуару. Также и Саша пытался найти взглядом красивую темноволосую девушку — девушку, которая стала для него многим.
Саша нервно постукивал по бардачку и, не останавливаясь, с жадностью вцеплялся взглядом в лица прохожих. Но результат отсутствовал.
Всякий, кто встречался на пути, не имел ничего общего с их подругой.
Саша не мог определиться, радует его отсутствие Румины среди этой людской реки или нет.
В то же время мысли Паши не совсем соответствовали поставленной глазам задаче. Минут через пятнадцать он бросил это занятие, заострив своё внимание на друге. Неужели он и правда в этом замешан? Но как? Как такое возможно, если он находился всё время с ними? Вопросы не отлипали от него, как от осы от мёда, как мухи от свежего навоза. Он напряжённо поглядывал на Сашу, ведя борьбу с самим собой, пытаясь не дать собственному языку расплестись и начать задавать вопросы прямо в эту минуту. Скорее всего, надеялся на то, что его друг начнёт выкладывать карты первым.
— Паш, если ты надеешься найти в моих глазах Румину, то у тебя ничего не выйдет, — сделал замечание Саша, заметив, как друг пристально смотрит на него.
— Извини, я просто задумался.
— Да к чёрту извинения.
«А ведь ты прав, не мне надо извиняться, судя по всему», — пронеслась мысль у Паши.
— Мы проехали ещё один, — Саша указал пальцем, — но там так же тихо, а значит, осталось три.
Ребята проехали ещё несколько километров, но их надежда, теплящаяся небольшим костром внутри сердец, превращалась в искорку.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Паша молотил двумя руками по рулю, иногда попадая на клаксон. Его начало потихоньку выворачивать наизнанку, но не от тошноты, а от выходящих изнутри порывов гнева из-за незнания дальнейших их действий. Паша чувствовал, что ещё немного, ещё немного, и он начнёт задавать вопросы своему другу, если тот не начнёт первым. Но самую малость — именно столько было на весах — он отдавал той мысли, что Саша не при делах. Что всё это просто совпадение. Снова надежда, снова страх, снова эти чувства вместе.
— Остановись, я хочу кое-что проверить. — Саша достал телефон и начал что-то искать.
— Не самое лучшее время, чтобы залипнуть во «ВКонтакте», — строго отозвался Паша.
— Нашёл! — радостно продолжал Саша. — «ВКонтакте» тут ни при чем. Я смотрел, во сколько она прислала мне эсэмэс, когда была в парке, и в какое время она находилась в магазине. Разница ведь в несколько часов, Паша! Поехали к её дому!
Искорка надежды вновь превращается в костёр?
3
Зеленый «Фольксваген» на полном ходу преодолел несколько километров по дороге, прорезал десятки районов и ещё больше кварталов, прежде чем остановиться. И, как бы это странно ни звучало, но находящиеся внутри машины увидели то, что они хотели увидеть то, что надеялись увидеть.
Метрах в трёх от входа всё было огорожено белыми в красный квадрат лентами. Люди в разных формах ходили туда-сюда: вот пара людей в белых халатах неслись внутрь магазина, держа пустые носилки, и тут же другие, держа такие же носилки, на которых находилось тело, прикрытое белым полотном, не спеша шли обратно. Мигалки на машинах скорой помощи и реанимации, как новогодние фонарики, безостановочно кружили по кругу, как маяки, отдавая синим светом.
Около семи-восьми сотрудников полиции, соорудив серьёзное выражение лица и держа папки в руках, что-то записывали. На первый взгляд это могло показаться уроком русского языка с заданием написать диктант. Только в роли учителей выступают очевидцы, которые без умолку и, вероятнее всего, в красках описывают ученикам, то есть сотрудникам полиции, что они видели. И тут, как пить дать, каждый третий готов говорить, что они находились в этот момент в самом магазине или в него входили.
Но это всё не имело значения. Им всё равно поверят.
Паша, притормозив метров за пятьдесят от магазина, пулей вылетел из машины. Саша последовал его примеру. Добежав до входа, они, перепрыгнув ограждающие вход ленты и миновав всех сотрудников, вломились вовнутрь магазина.
Их не остановил даже ужас представшей перед глазами картины. И если не знать, зачем они здесь, то можно было бы подумать, что они извращенцы или полнейшие безумцы, раз так равнодушно начали растаскивать, раскидывать тела, рассматривая останки каждого.
Спустя примерно минуту кто-то из людей, носивших белый халат, начал кричать им, чтобы те немедленно покинули помещение. Никакого внимания ребята на него не обратили. Одурманенные своей целью, они позабыли, в какой именно части зала они видели Румину. И начали перебирать тела и остатки тел, попадающиеся им на глаза.
Сашу вынесли первым. И вынесли в буквальном смысле слова: двое сотрудников полиции схватили его за руки, заломив их за спину, и силой вытащили из помещения. Паша не сразу это заметил, продолжая рыться в гуще потерпевших, как в сумке с вещами.
Позади него слышались крики: «Идиот! Какого хрена ты делаешь?» — и в любой другой день Паша с удовольствием съязвил бы в ответ, но не сегодня. Сегодня он просто посмотрел диким взглядом в сторону кричащих и повернулся обратно.
Но его скрутили точно так же, как и Сашу.
— Оставьте меня! Я должен найти её! — кричал Паша, не надеясь ни на какой ответ. Он и не нужен был ему. Нужно было действие, о котором он просил.
Сковавшие его запястья наручники немного охладили пыл и заставили прийти в себя. Оглядевшись,
