по городу, делая вид, будто сознательно направил шаги в эту сторону, а не в какую-нибудь другую. С книгами же Хилари расправлялся слишком быстро, читал за трапезой, чтобы сохранить уединение, и посвятить утро чтению значило бы, что после полудня вовсе нечем будет заняться.
Но ничего другого не оставалось. Какое-то время он читал в безлюдном кафе, отмахиваясь от портье с головой огурцом, который еще исполнял обязанности бармена, а также, очевидно, и все случайные и мелкие работы в отеле. На взгляд Хилари, этот человек, Люсьен, как его звали постоянные посетители, умственно неполноценный. Он почти не разговаривал, лишь изредка подходил к нему, стоял подле его стула, молча уставясь на книгу, и тогда Хилари уже не в силах был читать, сидел, напряженно сгорбившись, в непостижимом страхе, что тот до него дотронется. В конце концов, ему уже невмоготу стало терпеть это дольше, он поднялся к себе в спальню, лег на кровать и как мог медленнее читал до тех пор, пока не пришла пора обедать.
После обеда дождь продолжался. Хилари загодя отложил на это время необходимость купить новую пару перчаток и был рад предстоящему походу, словно давно обещанному пикнику. Он спустился по лестнице — в плаще, воротник поднят, прижат к ушам — и увидел внизу крохотную старушку-служанку.
— Да разве можно, мсье, в эдакое-то выходить наружу!
— Мне необходимо, — с улыбкой отозвался он на ее беспокойство.
— Ой, да, патрон говорил нам про маленького бедняжку, которого мсье приехал навестить.
— Лучше бы ваш патрон занимался собственными делами, и все остальные тоже, — в ярости сказал он, потом увидел, что та вся дрожит, и заставил себя прибавить мягче: — Понимаете, англичане терпеть не могут, когда сторонний человек обсуждает их дела.
— Да, как же, мсье, — робко произнесла она и, когда Хилари отошел от нее, прибавила: — Мсье… не в обиду будь сказано, мсье, но раз уж вам надо выйти под такой дождь, я могу одолжить вам зонтик.
Меньше всего ему был нужен зонтик, но он повернулся и сказал с благодарностью:
— Как это мило с вашей стороны. Был бы вам очень признателен.
Она мигом исчезла, вернулась с огромным хлопчатобумажным зонтом и, исполненная гордости, вручила его Хилари.
— Спасибо вам, — сказал он. Потом, спохватившись, прибавил: — Позвольте спросить, как Ваше имя?
— Мариэтт, мсье.
— Спасибо, Мариэтт.
С этим зонтом он миновал мадам, лицо которой выражало холодное презренье, и вышел под дождь.
Он прихватил с собой зонт и когда позднее в тот же день направился вверх по холму к приюту. Сегодня на поезда не посмотришь, лучше всего нам сразу укрыться от ливня в кафе у железной дороги, подумал он и почувствовал, что разочарован, что, оказывается, предвкушал, как мальчуган будет судорожно хватать его за плащ и, задыхаясь от восторга, шептать: смотрите, мсье, поезд!
На этот раз Хилари сам открыл дверь и прямо вошел в дом. Жан в своем черном комбинезончике ждал его на скамейке у стены. Увидев Хилари, он вскочил и на этот раз улыбнулся весело, дружелюбно, широкой улыбкой, естественной для маленького мальчугана.
— Где твое пальто? — спросил Хилари. — В такой скверный дождливый день надо будет как следует застегнуться. — Черт побери, подумал он, я уже разговариваю, будто старая нянюшка.
— Сестра Тереза велела сказать ей, как только вы придете, — объяснил Жан, и его башмаки застучали прочь по коридору.
Он вернулся, следом за ним шаркала старая монахиня.
— Здравствуйте, мсье, мать-настоятельница видит, какая нынче погода, и сказала, что, если вы придете, до половины восьмого в вашем распоряжении приемная. — Она повернула ручку, широко распахнула дверь и тут же удалилась по коридору.
Что значит «если вы придете»? — возмущенно подумал Хилари. Уж не принимает ли она меня за человека, способного пренебречь своим долгом из-за плохой погоды? Похоже, вся эта публика устанавливает свои нормы поведения, а потом смотрит со стороны, насколько человек им соответствует, подумал он.
— Что ж, идем, Жан, — сказал он. — Здесь мы, по крайней мере, не промокнем.
Оказавшись в этой комнате, невозможно было не вспомнить свой первый приход сюда. Он прошел к окну и, подавленный, усталый, весь как выжатый лимон, уставился в него поверх зеленых и красных шестиугольников.
Жан молча стоял у него за спиной. Наконец Хилари повернулся, посмотрел на мальчика с улыбкой, и у того, словно он только и ждал этого знака, тотчас вырвалось:
— Вы мой подарок принесли?
Хилари знал: не про новые перчатки спрашивает Жан. И с таинственным видом он принялся медленно, невероятно тщательно рыться в кармане пальто, пока, торжествуя, не выудил из его глубин скомканные красные перчатки.
Жан восторженно вздохнул и взял их.
— Красивые, правда? — сказал он так, как говорят о чем-то, о чем просто и вообразить невозможно других мнений.
— Ну хорошо, так чем же мы займемся? — оживленно спросил Хилари. Он оглядел комнату, но не увидел ничего, что могло бы им помочь. — Сядем за стол и тогда, быть может, сумеем во что-нибудь поиграть, — решил он. — Ты какую-нибудь игру знаешь?
Жан помотал головой, однако послушно взобрался на жесткий стул, Хилари сел рядом.
— Я покажу тебе игру, в которую играл, когда был маленьким, — сказал он, достал из кармана записную книжку и карандаш и стал расставлять точки в квадрате на разлинованной странице.
Потом глянул на сидящего рядом Жана и увидел, что тот увлеченно, старательно ковыряет в носу. Хилари занес руку, хотел было шлепнуть по пальцам-старателям, но остановился. Я не вправе, подумал он, муштровать чужих детей не должно, сказал он себе по зрелом размышлении.
— Смотри, Жан, вот как играют в эту игру.
Он тщательно объяснил малышу ее несложные правила, восхищенный тем, с какой готовностью тот их усваивал. Они сыграли первую партию, причем Хилари избегал случаев обойти Жана, хотел дать ему возможность выиграть, и, вне себя от радости, Жан выиграл. Но к концу второй партии он стал упускать благоприятные случаи прочертить нужную линию, и Хилари не выдержал:
— Не глупи, Жан. Если соединить эти две точки, у тебя получится еще один ящик, ты не можешь этого не видеть.
— Но я хотел, чтоб в этот раз выиграли вы, — сказал Жан, с надеждой глядя ему в лицо. Хилари должен понять, он этого не делает не потому, что глупый, — он хочет подарить выигрыш ему. Хилари принял подарок, и, намеренно проиграв, Жан провел третью и четвертую партии на удивленье ловко.
Но теперь игра наскучила Хилари.
— Хочешь посмотреть на свои новые перчатки? — спросил он.
— Да, хочу, — ответил Жан, но без особого интереса.
Новые
