Попав на кухню, я бросилась к окну, распахнула его настежь иотдышалась. Только после этого я смогла оглядеться.
На газовой плите были откручены все краны, духовка тожеоткрыта, а в углу, привалившись спиной к холодильнику, полулежала молодаякрасивая женщина в расстегнутом домашнем халатике, накинутом на голое тело.
Я закрыла все краны на плите, распахнула все оставшиеся окнаи немного переждала, наполовину высунувшись на улицу, пока атмосфера в квартирене стала пригодной для жизни. Только тогда я наконец смогла подойти к телу,лежавшему возле холодильника.
Даже моих более чем скромных познаний в медицине хватило,чтобы понять: Лика (а в том, что это именно она, я не сомневалась) быластопроцентно мертва. Пульс не прощупывался, остекленевшие широко открытые глазазадернуты бессмысленной мертвой поволокой, а когда я вгляделась в ее шею, тоувидела, что она перехвачена тонкой ярко-красной бороздкой от проволоки, струныили шелкового шнурка. Кажется, эта полоска называется странгуляционнойбороздой, но одно было совершенно ясно: Лику убили, и убили незадолго до моегоприхода.
Не совсем понятно было, для чего убийца открыл газ: ведьЛика была уже мертва, он ее задушил. Может быть, он рассчитывал, что газ вквартире взорвется от случайной искры и взрыв уничтожит все следы преступления?
Я могла только гадать о его мотивах.
Квартира окончательно проветрилась, и стало даже холодно. Язакрыла окна и задумалась, что же мне теперь делать. Первым побуждением быловызвать милицию и «скорую помощь», чтобы за дело взялись профессионалы.., нопотом я представила, как меня будут допрашивать, выяснять, каким образом япопала в Ликину квартиру и что здесь делаю… Придется сообщить им о полученнойкассете. Приедут посторонние замотанные люди из местного районного отделениямилиции, возможно, они никогда не слышали о моем существовании — не все жечитают газеты. Сначала они ничего не поймут, а когда хоть немного разберутся вситуации, наложат запрет на всякие публикации по поводу этого убийства, как ониналожили запрет на информацию по делу Антонова. Меня, как это часто бывает втаких случаях, объявят подозреваемой — просто за неимением других кандидатур. Ая даже не смогу сослаться на Ираидиного подполковника, потому что не знаю егофамилии и не успела с ним познакомиться, да и кто я ему, собственно? К тому жеубитой девушке уже ничем не поможешь…
Короче, я решила уносить отсюда ноги и, прежде чем что-топредпринимать, посоветоваться с Главным.
Я осторожно приоткрыла дверь на лестницу и высунула голову.На площадке все было спокойно. Надеяться, что старуха-соседка не только глуха,как пень, но еще и плохо видит, было с моей стороны опрометчиво, но я решиламахнуть на все рукой и бежать из Ликиной квартиры как можно скорее.
На лестнице никто мне не встретился, и, уже сидя вмаршрутке, я подумала, что в сложившейся ситуации веду себя совершенноспокойно. В самом деле, я не упала в обморок при виде Ликиного трупа, незавизжала, не впала в ступор. И сейчас меня не трясет, не хочется зареветь,побежать к маме и уткнуться в ее колени, или наоборот — напиться до бесчувствияи проснуться только утром, когда из всех мыслей останется в голове только одна:где бы взять таблетку от головной боли. Неужели я приспособилась, и теперьтрупы, появляющиеся рядом, перестали меня волновать? Человек, как известно,привыкает ко всему… Но что это, за жизнь такая настала…
В редакции, не заходя к себе, чтобы не перехватила Гюрза, яотправилась прямо в кабинет Главного на четвертом этаже. Его фотомодель,устроившись в кресле, делала сразу три дела: ворковала с кем-то по телефону,слушала музыку и подпиливала ногти. Я сделала несколько решительных шагов покабинету, одной рукой сорвала с ее головы наушники, а другой оторвала от ухателефонную трубку, после чего, не дав секретарше опомниться, сообщила, что еслиона немедленно не даст мне номер, по которому я смогу поговорить с ВиталиемАндреевичем, то завтра может на работу вообще не выходить, а искать новоеместо.
Скажу прямо, я не очень-то рассчитывала на успех, но девица,взглянув на мое лицо, испуганно протянула карточку с номером.
Немало этому подивившись, я решила, что Главный оставил ейна мой счет какие-нибудь особые распоряжения.
— Виталий Андреевич, мне срочно нужно с вамипереговорить! — выпалила я в трубку, как только ее сняли на том концелинии. — Дело не терпит отлагательства, у меня в руке бомба почищепредыдущей!
Очевидно, он понял по моему голосу, что я не преувеличиваю,потому что сказал, что через час будет в редакции и чтобы я никуда не уходилаиз его кабинета и не выносила материалы.
Этот час я провела как белый человек.
Прежде всего, я вызвала фотомодель и попросила ее вынести изкабинета букет желтых хризантем — сами понимаете, мне нужно было к приходуГлавного находиться в хорошей форме, ни о какой аллергии не могло быть и речи.
Затем я взяла предложенную секретаршей чашку отличносваренного кофе и выпила его не спеша, после чего закурила сигарету и удобнорасположилась в кресле Главного. Сидеть за его столом мне очень понравилось:чувствуешь себя значительной персоной. О мертвой Лике я старалась не думать — вконце концов, она мне никто, мы даже не были знакомы.
Только-только я успела причесаться и подкрасить губы, как вкабинете появился его хозяин. Надо отдать ему должное — уложился не за час, аза пятьдесят три минуты.
Мы прослушали пленку, после чего я рассказала, как она комне попала и что я нашла в квартире Лики, когда поехала к ней для подтверждениясвоих подозрений.
— Кто-нибудь еще знает об этом? — осведомилсяГлавный. — Вы не сообщили в милицию?
Я ответила, что не сообщала и объяснила, почему.
— Умница, — похвалил Главный, — газета преждевсего.
— Что теперь делать, Виталий Андреевич? — Я твердопоглядела ему в глаза, так, чтобы он понял: всю ответственность за случившеесяпускай принимает на себя, иначе я не согласна. А что — он начальник, так пустьи руководит! А то потом неприятностей с милицией не оберешься.
— Ну что же, — медленно начал Главный, —запомните, девочка, в нашем деле, как нигде, важно, сказав "а",обязательно говорить "б", причем как можно скорее, пока читатели про"а" не забыли. Уж если мы начали публикацию материалов про махинациис коммерческой недвижимостью и затронули эту опасную тему, а тем более назвалифамилию — в данном случае фамилию Березкина, — то следует теперь срочнозаваливать читателя информацией. И все время давать что-то новое. Вот, как разкстати вам прислали кассету. Они там, в КУГИ, еще не сообразили, как на прошлуюстатью реагировать, не то защищать им Березкина, не то открещиваться, а мы имуже следующую бомбу подкинем!
— Да, но если кассета — фальшивая? — заикнуласья. — И Березкин ото всего отопрется, то есть это вообще не он по телефону.с Ликой говорит…
