Когда наконец на остров Провиндер прибыл корабль и забрал троих мужчин и юнгу, свинья все еще оставалась целой и не потерявшей ни грамма бекона, резвой и веселой, а все четверо потерпевших кораблекрушение были в очень истощенном состоянии, потому что в это время года моллюсков бывает мало, съедобные корни найти трудно, а свинье намного лучше, чем им, удавалось находить и выкапывать их, не говоря уже об их переваривании.
Из этой притчи можно сделать вывод, что половинчатое предприятие не всегда является более мудрым или более обнадеживающим, чем всеохватное.
И точно так же, выступая в роли того маленького, но наблюдательного юнги, я бы поддержал утверждение, что ни одно из этих движений частичной реконструкции не имеет того здравого смысла, который предполагают его сторонники. Все эти движения заслуживают внимания только если их можно присоединить ко всемирному движению; все изолированные – бесполезны. Они будут затушеваны и потеряны в общем дрейфе. Политика «всей свиньи» – лучшая, самая разумная, самая легкая и самая обнадеживающая. Если достаточное количество умных мужчин и женщин смогут осознать эту простую истину и посвятить ей свою жизнь, то человечество все же сможет достичь цивилизации, силы и полноты жизни, превышающей все наши нынешние мечтания.
Если они этого не сделают, разочарование восторжествует, и война, насилие и бесполезная трата времени, сил и желаний, даже более отвратительные, чем война, станут уделом нашей расы на протяжении предстоящих веков и до самого ее истощенного и жалкого конца.
Ибо, если наша раса потеряет волю к борьбе за жизнь, то мы должны понимать, что ни один спасательный корабль не держит курс к берегам нашей маленькой планеты.
XVII. Творчески созидательные дом, семья, социальная группа и школа: нынешняя утрата идеалистической энергии
Человеческое общество началось с семьи. Естественная история стадности – это история возникновения взаимной терпимости между человеческими животными особями, так что помет и стадо держатся вместе, а не распадаются. Именно семейная группа выработала ограничения, дисциплину и самопожертвование, которые делают возможным существование человеческого общества, и она же породила наши фундаментальные предрассудки. И именно в такой семейной группе, которая, возможно, станет во многих аспектах расширенной и все более отзывчивой к коллективным и социальным влияниям, мы должны учиться социальной жизни заново, поколение за поколением.
Пока Открытый Заговор не разработает свои собственные методы воспроизводства, в каждом поколении он будет оставаться движением меньшинства интеллектуальных новообращенных. Единому прогрессивному мировому сообществу нужны дом, семья и обучение нового типа. Ему необходимо, чтобы его фундаментальные концепции прочно укоренились в умах как можно большего числа людей и чтобы дети были защищены от инфекции старой расовой и национальной ненависти и зависти, старых суеверий, дурных умственных привычек и низменных понятий о жизни. С самого начала Открытый Заговор будет настраиваться на то, чтобы влиять на существующую машину образования, но в течение долгого времени ему будут противостоять могущественные религиозные и политические силы в школах и колледжах, полные решимости отбросить детей в ту исходную точку, из которой они совершили свой побег, или даже еще дальше. В лучшем случае государственные школы могут пойти на компромисс по допущению некоторого либерализма. Изначально школы и колледжи были носителями традиций и консервативных сил. Такими они остаются в сущности и по сей день.
Организованное обучение всегда имело целью тренировать и направлять ум. Проблема реформирования образования, состоящая в том, чтобы сделать этот процесс освобождающим, а не закрепощающим, еще не решена. Таким образом, на ранних этапах своей борьбы Открытый Заговор будет вынужден пойти в интересах своих детей на определенное сектантство в домашней и общественной жизни, экспериментировать с новыми методами обучения и образовательной атмосферой и во многих случаях, возможно, должен будет подумать об объединении своих семей и создании собственных школ. Во многих современных сообществах, например в англоязычных государствах, все еще свободно практикуется создание образовательных учреждений, заведующих школами особого типа. В каждой стране, где этого права нет, за него нужно бороться.
Это большая работа для различных групп Открытого Заговора. Успешные школы станут лабораториями по тестированию новых образовательных методов и моделей для государственных школ. Мы можем втайне надеяться, что в свое время дети Открытого Заговора обязательно станут социальной элитой. С первых же сознательных моментов своей жизни они начнут разговаривать и думать в кругу здравомыслящих людей, излагающих свои мысли ясно и ведущих себя откровенно, и возврат их в школьную среду к общению с их интеллектуально отставшими и морально незрелыми сверстниками будет напрасной тратой и потерей. Таким образом, мы указали на признаки той фазы, когда будет создана специальная образовательная система для Открытого Заговора. Его дети будут учиться говорить, рисовать, думать, вычислять ясно и тонко, а своим энергичным умом они естественно и легко воспримут широкие концепции истории, биологии и механического прогресса – основы нового мира. Между тем те, кто выросли за пределами прогрессивных образовательных рубежей Открытого Заговора, никогда не подпадут под полное влияние его идей, или они овладеют ими только после жесткой борьбы с массой искажений и тщательно насаждаемых предрассудков. Образовательная кампания для юношества и взрослых, направленная на то, чтобы избавиться от навязчивых взглядов и внушений обычных консервативных и реакционных школ и колледжей, была и долгое время останется важной частью работы Открытого Заговора.
Сколько я себя помню, всегда существовали споры и оскорбительные сравнения между старыми и молодыми. Молодость считает, что старшее поколение притесняет и ограничивает их, а старость находит молодое поколение поверхностным, разочаровывающим и бесцельным, являющим собой яркий контраст с подкорректированными воспоминаниями о своих ранних днях. В настоящее время эти многолетние обвинения расцветают с исключительной силой. Но, похоже, есть доля истины в заявлении о том, что возможностей для легкомысленной жизни как для старых, так и для молодых, сейчас гораздо больше, чем когда-либо. Например, в великих современных сообществах, вышедших из христианского мира, широко распространено мнение, что воскресенье – это просто нерабочий день. Но это определенно не было изначальным предназначением воскресенья. Как мы уже отмечали в предыдущей главе, это был день, посвященный наиболее важным вопросам жизни. Теперь же огромное количество людей даже не претендует на то, чтобы уделять время этим более важным вопросам жизни. Более важные вопросы полностью игнорируются. Церквями пренебрегают, а на их место не приходит ничего объединяющего или возвышающего.
То, что сегодня старший говорит младшему, совершенно верно. В его юности ни один серьезный импульс в его душе не пропадал даром. Его не отвлекала тысяча веселых, но мелких соблазнов, а местные религиозные конфессии, какими бы они ни были, казалось, имели более искреннюю веру и оказывали более ощутимое влияние на его совесть и воображение. Теперь старые религии повреждены и дискредитированы, а новая, более великая – Открытый Заговор – обретает форму лишь постепенно. Примерно десять лет назад социализм проповедовал свои самоуверенные надежды, а патриотизм и имперская гордость соревновались с ним на равных в притягательности своих идей для вечно серьезной, страстной и волевой нарождающейся молодежи. Теперь социализм и демократия «подлежат ревизии», а нации, под флагами которых когда-то так храбро распыляли ядовитый газ, забрызганы кровью и грязью и покрыты стыдом из-за своего явного бесчестия. Молодость всегда остается молодостью, стремящейся к чистоте и идеалам в жизни и способной на восхитительную решительность в поступках. У нее нет естественной предрасположенности к поверхностной и беспорядочной жизни. Ее требование, как всегда, таково: «Что мне делать с собой?» Но сегодня молодой человек выходит из своего детства в безжалостный и циничный мир, в котором нам всем немного стыдно за нашу излишнюю «серьезность». Последние лет десять застенчивый, но наполненный энергией идеализм молодежи был во многом утрачен, ошельмован и дискредитирован, чего, возможно, не было никогда ранее. Он все еще присутствует в мире, но замаскирован и скрывается даже от самого себя в водовороте мелочных волнений и бессмысленных, бросающих вызов обществу безнравственных выходок.
