— Конечно, возьмут. Ты мне телефон свой оставь или хочешь, позвони сама. Может, я тебя кому-нибудь предложу.
— А ты не новая русская? — Катька хитро посмотрела на меня своими глазами-пуговками.
— Нет. — Я улыбнулась. — С чего ты взяла?
— Ты одета дорого.
— Ты же сама сказала, что в Америке шмотки ничего не стоят.
— Смотря какие шмотки. Твои стоят.
— Я не богатая. Есть свой бизнес в Москве, но небольшой. И потом, — я помолчала, — у меня нет мужа. — Подумав, я еще добавила: — Официального.
— У меня, можно считать, все наоборот — есть официальный. Что толку-то! Я теперь замуж просто так не выйду ни за что! Только по любви.
Глава двадцать первая
В Москву самолет прилетел ранним утром. Я распрощалась с попутчицей Катей. Толпа девчонок на прилете орала ей так, что пассажиры, выходившие с рейса, глохли.
Доехав до нашей с Владом съемной квартиры, я открыла ключом дверь. Мое сердце билось так… Но наш дом оказался пуст. Несколько разбросанных сорочек, брюки, защемленные дверцей шкафа. Это в духе Влада. Хотя беспорядок успокоил: никакой женской руки не чувствовалось. На туалетном столике все по-старому — моя пудра, помада, даже духи. Только на зеркале поблескивало что-то синеватое. Я подошла ближе и увидела сапфировый якорь.
Якорь-якорь, откуда я его знаю? Ах да, висел на пояске у моей сводной сестры Татьяны. «Талисман мачехи», — вспомнила я. Кто его забросил в мое жилище? Кто встал на якорь? Таня! Этого не может быть! Ведь ей всего тринадцать! Я бросилась к телефону.
— Таня, это я, Надежда! — Не знаю, с чего начать.
— Ты из Штатов?
— Нет, из Москвы.
— Выслали?
— С чего ты взяла?
— Какой дурак раньше срока сюда вернется?
— Ты, случайно, не знаешь, где Влад? — Мой вопрос должен был прозвучать дико. Откуда Таня могла знать о моем любовнике, где он в такой ранний час.
— Представь себе, знаю.
— Понятно. — Мой голос звучал так, будто я поймала вора за руку.
— Что это тебе понятно? — возмущенно прокричала девочка. — Он в Италии на выставке итальянской моды!
— Да?
— Да. Почему ты не спрашиваешь с кем?
— С кем?
— Пообещай, что ты никому не расскажешь!
— Обещаю.
— Поклянись.
— Клянусь.
— Ты стоишь?
— Да.
— Сядь. Я села на край стула, ожидая ужасного.
— Он с моей мачехой.
Я с грохотом упала. Такого ужаса я не ждала точно. От неожиданности качнулась, и ножка стула подогнулась.
— Я же предупредила, — услышала шум Таня.
У меня не было слов. Я молчала. Потому что моя реакция отставала. Вероятно, это из-за беременности. Ребенок подключился, мысли оттягивает.
— Чего молчишь?
— Думаю.
— Думалка сломается. Не хочешь спросить, откуда я это взяла?
— Хочу.
— Я подслушала разговор моего учителя музыки с Владом. Знаешь о чем? Он собирался ее, Юлю, привести к нему.
— Зачем?
— Ваша съемная флэт ему не подходила. Хотел блеснуть «своим» богатством.
— Обычно он не врет. Девушки и так к нему готовы запрыгнуть в койку.
— Только не моя мачеха. Папочка ее избаловал. Она последнее время совсем оборзела. Машку полностью няньке скинула. А Вовку знаешь кому отдала?
— Кому?
— Родителям своего первого, то есть бабушке с дедушкой.
— Он что, теперь у вас не живет?
— Сейчас каникулы, он живет у них. Меня ей воспитывать незачем. Мебель менять надоело. Решила поразвлечься с твоим плейбоем. Не поделилась со мной, теперь отцу неприятности… — Танька шутила, однако в ее голосе чувствовалась тревога. — Влад потом еще раз звонил при мне учителю, поблагодарил за ключи и сказал, что уезжает в Италию.
— Как ты догадалась, что она уехала с ним?
— «Хороший вопрос!» — так мой учитель музыки любит говорить. Я бы не догадалась, если бы она одновременно не собралась на тот же показ. Папка все время на работе. Моя мама сказала, что от такого каждая сбежит. Женщинами нужно заниматься. А он что?
— Таня, а твоя мама кто? — впервые поинтересовалась я. Чувствовалось, что девочка без нее тоскует.
— Манекенщица.
— Нет, правда? — Я не могла подумать, что такая неказистая девочка могла родиться от красивой манекенщицы и отца с хорошими внешними данными. После разговоров с Сандрой я зависла на этом пункте.
— Он ее для эскорта выбрал. Вернее, не он, а дядя Сережа, знаешь такого папиного друга?
— Слышала. — Теперь я точно знала, кого мне напоминает Танька. Я видела в кабинете отца фотографию его с Сергеем — маленьким, толстым, коренастым.
— Так вот, мама на «Мисс Европы» в конкурсе участвовала, но ее не выбрали. Только приз зрительских симпатий достался. Тогда фирма, занимающаяся конкурсами, стала оставшихся топ-моделей для эскортов в фирмы раздавать. А у папы с дядей Сережей фирма молодая была, неизвестная. Вот они ее и взяли. Может, ты видела их рекламный ролик с манекенщицей, демонстрирующей постельное белье?
Я вспомнила день знакомства с отцом и тот рекламный ролик, загорелую манекенщицу с отличной фигурой.
— Видела.
— Красивая?
— Очень, — сказала я Тане.
— Да, моя мама — класс! А потом дядя Сережа захотел маму выгнать.
— Почему?
— Потому что я должна была родиться.
— Она забеременела?
— Да. Она же работала на них, а если манекенщица беременна, какая работа? Ведь у дяди Сережи с отцом бизнес совместный был, и они решать по отдельности ничего не могли. Тогда дядя Сережа сказал: «Если не хочешь выгонять, женись на ней». И папа женился. А потом я родилась.
Мне теперь все стало ясно. Я вспомнила рассказ мамы о некрасивом прыщавом парне с высокопоставленным отцом и дачей на Рублевке. О том, как он ухаживал за мамой, как потом они с отцом поссорились… Значит, эта манекенщица забеременела от Сергея, а отцу сказала, что от него. Или, наоборот, не врала, отец знал, что Танька — ребенок Сережи, и из благородства женился?
— А когда они развелись?
— Что ты мне допрос учиняешь? — недовольно буркнула Танька. — Мама сразу же после декрета работать пошла. Папа не пускал, хотел, чтобы она ребенком, то есть мной, занялась.
— А она?
— Зачем, чтобы талант и красота пропадали?
