Теперь все по-другому — Сан-Франциско мельчает. Вы слышитевой сирен, и по улице проносятся полицейские машины. Вы едете следом —посмотреть, как они будут брать вооруженную банду. И видите, как толпа коповхватает проститутку, которая пристает к мужчинам не на той стороне улицы, гдеэто ей разрешено.
Вы заходите в большой отель с хорошей компанией и видите,что в одной из комнат играют в покер. Но расплачиваются они не золотымислитками, как было когда-то, — они играют на фишки. А когда вы уже выиграли всефишки, какой-нибудь скряга расплатится с вами долговой распиской. Вы выходитена набережную, но оттуда уже ушел прежний пряный аромат, была романтика и…
— У вас пустой стакан, Рениган, — вставил я. — Официант,пожалуйста!
Официант наполнил наши стаканы. Рениган отпил глоточек.
— Славное питье! — пробормотал он.
— Кажется, в те времена вы были владельцем клуба «Спальнярусалки»?
— Верно. Вот это были денечки! Как, ты сказал, тебя зовут?
— Лэм, Дональд Лэм.
— А, да-да. Ну, слушай, Лэм. Если ты хочешь дать людямвозможность развернуться, дай им работу и дай им деньги. Тогда они станутпо-настоящему работать и по-настоящему играть. Они будут заниматься бизнесом, ане пытаться обдурить друг друга. В те времена деньги здесь лились рекой.Человеку нужно было только взять ведро, опустить его в поток и зачерпнуть,сколько надо. Теперь здесь все изменилось. Деньги перестали циркулировать.Кажется, во всем этом проклятом городе осталась последняя тысяча долларов. И всеходят кругами, пытаясь отыскать парня, у которого завалялась эта тысяча. А кактолько узнают, кто он такой, все вместе набрасываются на него, и он остаетсянищим. Но когда я вспоминаю свою «Спальню русалки»…
— У вас прекрасная память! — сказал я. — Кстати, мне кто-торассказывал, что у вас работала девушка, которой очень повезло. Она получила внаследство миллион долларов.
— Миллион долларов? — Он удивленно выпрямился. — И работалау меня?
— Угу. Она была метрдотелем в «Спальне русалки». Девушка пофамилии Селлар.
— А, Селлар, — сказал он нахмурившись. — Ерунда! У меня быладевушка по фамилии Селлар, но она никогда не получала миллион баксов. О таком яи не слышал никогда. Селлар… Селлар… Да, все правильно. Это фамилия Амелии. Этоона и есть, Амелия Селлар.
— Может быть, она получила эти деньги, когда уже ушла отвас?
— Это могло быть.
— А вы не знаете, где она теперь?
— Нет.
— Не подскажете, где о ней можно узнать?
— Нет. Эти девушки повертятся здесь и исчезают. У менякогда-то был самый лучший выбор ножек во всем этом городе. А что сегодня? Вы ненайдете теперь красивых ножек. Есть женщины с неплохими ногами, но не тогокласса, из-за которого мужчины готовы сорить деньгами. Женщины хотят иметьтонкие ноги. Но по-настояшему заводят мужчин только шикарные полные ножки. Явспоминаю…
— Вы никогда не встречаете девочек, которые у вас раньшеработали? — спросил я.
— Нет, конечно. В основном это была разгульная компания. Ониприходили и уходили. Хотя на днях я встретил одну. Эту девушку зовут Миртл. Онау меня работала в двадцатом году. Тогда она была совсем девчонкой —восемнадцать или девятнадцать лет. И представь себе — она ничуть не постарела.
— А где вы ее встретили?
Она продавала билеты в кино. Здорово она выглядит, этаМиртл! Я посмотрел на нее раз-другой и сказал: «Слушайте, ваше лицо мнезнакомо. Вашу маму зовут Миртл?» А она мне улыбается и говорит: «Я и естьМиртл». И я словно вернулся в прошлое. Она рассказала мне, что вышла замуж. Унее десятилетний ребенок. Конечно, в этих будочках, где продают билеты, такоеосвещение, что все девушки кажутся симпатичными. Но я вам говорю, мистер… Как,вы сказали, вас зовут?
— Лэм, Дональд Лэм.
— Да, правильно. Так вот, я вам говорю, Лэм — эта девушкавыглядит сейчас ничуть не старше, чем когда она работала у меня. И кстати, оножках. Вот у нее ножки что надо! Слушайте, мистер. Если бы у меня была дюжинатаких девушек, как Миртл, и я бы открыл заведение… Хотя нет. Из этого ничегохорошего не выйдет. В городе сейчас нет звонкой монеты. Здесь нет бизнеса. Этокак раз то, о чем я вам говорил. Люди тратят все свое время на то, чтобывырывать друг у друга гроши. Здесь уже не найдешь потока льющейся валюты, подкоторую можно подставить ведро и вытащить его, полное долларов.
— А где, вы сказали, этот кинотеатр?
— А, это на Маркет-стрит, через четыре или пять домов послегостиницы «Твинпик».
— А как она выглядит?
— Хорошенькая, как картинка. Ее волосы были раньше чутьпорыжее, чем теперь. А сейчас у Миртл каштановые волосы, как у всех модниц. Нопри этом у нее прекрасный цвет лица и ярко-голубые глаза. Господи, она выглядитсовсем невинной девушкой! А ножки! В общем, я вам говорю, мистер… Как, высказали, вас зовут?
— Лэм, Дональд Лэм.
— Да-да, правильно. Я стал забывать. К тому же у васнеобычное имя. Кажется, память у меня уже не та, что раньше. Да, черт возьми,все мы сдаем с годами! Но я вспоминаю времена, когда в Сан-Франциско кипелажизнь. Здесь было полно людей, которые…
Я посмотрел на часы.
— Мне нужно еще успеть на поезд. Было очень приятно с вамипосидеть, мистер Рениган. Вы извините, что я убегаю… Официант, счет,пожалуйста! Вы не торопитесь, мистер Рениган. Спокойно допивайте своешампанское. Мне очень жаль, что я ухожу, но вы же знаете, сейчас все времяприходится суетиться.
— Конечно, — сказал он. — Такова теперешняя жизнь. Если выхотите сделать доллар, вам приходится бежать, чтобы успеть раньше, чем егоприкарманит кто-нибудь другой. В былые времена все было иначе. Тогда денегхватало на всех. Люди не завидовали друг другу, и если вы что-то заработали, томогли спокойно положить это себе в карман. Тогда была совсем другая жизнь. Атеперь везде рыщут правительственные агенты, которые суют нос в ваши книги ипытаются выкачать у тебя последний цент. Понимаешь, тогда не было ни налога спродажи, ни подоходного налога, ни налога на рабочую силу. Тогда было приятнозаниматься бизнесом. И если бы тогда ко мне сунулся какой-нибудь чиновник исказал, что хочет посмотреть мои книги, его бы вынесли на носилках. В такихслучаях мы говорили: «Ты что, думаешь, что здесь Россия? А ну, выметайся отсюдак чертовой матери!» И поверь мне, приятель, власти в наши дела не вмешивались.Наверное, поэтому дела тогда и шли хорошо. Вот помню, был год…
Я пожал ему руку и поспешил уйти. В дверях я оглянулся. Онзаказывал четвертый бокал шампанского и рассказывал официанту, как славно былов Сан-Франциско в былые времена.
