Он прошел мимо меня и к своему ужасу я узнал в живодере,своего брата. У меня не было слов, я просто уставился и глядел брату вслед.
«Неужели будущее, которого я боялся для Алекса, свершилось?Может, стоило того, чтобы он остался со мной? Тут? Или все равно он бы сталчудовищем? Что произошло такого, что так изменило моего брата? Хотя он былплут, но не до такой степени, что стать монстром?!» - Клубок вопросов в моейголове не прекращался.
Тем временим лицо Крид тоже побледнело:
– Не нужно, остановитесь! Поговорите со мной? Я здесь одна!Давайте, просто говорим? Хорошо? – Она жестикулировала руками, но когда увиделаперед собой Алекса ее лицо стола еще более бледным.
– Леди Крид Келлен Линкольн, – он улыбнулся, но толькоодними губами. Его глаза смотрели на нее не то чтобы не добро, они пожирали ее.Так мог смотреть человек, который был давно и безответно влюблен:
– Что вы здесь забыли? – холодно спросил Алекс, но я знал,что это была маска, чтобы крыть чувства.
– Рим? Глазам не верю?! Рим… Я была в городе и вышлапройтись, – неопределенно произнесла Крид, она не знала что говорить на такое,что увидела. Наконец, она собралась и задала не самый лучший свой вопрос:
– Что тебе нужно?
– Ясное дело, что я пришел сюда не просто так – мне нужен город,– ответил Рим, и на его лице появилось какое-то злое хищное выражение, – А,между прочим, лгать не хорошо – ты в форме, а это значит, что в городетранспортер. Говоришь, что вышла прогуляться!? Ай-ай, Крид, не хорошо!
– Ты спросил, что я делаю именно тут, а не зачем я пришла вгород, – Крид хаотично искала оправдания. Я чувствовал ее страх.
– Твоя правда, – пожал плечами он и подал знак людямдвигаться вперед.
– Не делай этого Рим, – попросила Крид, из ее голоса исчезликапризные нотки.
– Что? – он приподнял бровь.
– Не надо, Рим, я прошу ... – прошептала она.
«Самопожертвование», - поморщился я
- Может, мы договоримся? – Еще один не самый удачный вопросс ее стороны.
– Хочешь выторговать свободу?! – в его голосе была инасмешка, и сарказм. Алекс был заинтересован.
– Да. – Она ни минуты не колебалась.
«Что она творит?!»
– И какова же цена? – Алекс был удивлен и это давалось емусложно. К тому же он не совсем понимал, к чему она клонит.
– Ты покупаешь – я продаю, – ответила Крид.
– М? Значит, так? – И он улыбнулся, но по другому, как-тоехидно со странным огоньком в глазах. Алекс знал, что попросит, он потребуетКрид. Я не верил своим глазам, мой брат влюблен в то, что считал машиной,ересью, нежитью:
– Да, я отпущу транспортер и город не трону – пусть живут,пусть улетают. Взамен ты дашь мне, то, о чем я просил, но условия ставлю я. Ябольше не хочу жениться на тебе Линкольн, но я по-прежнему хочу тебя. Ты уйдешьсо мной в город, и я сделаю тебя своей, эм, гостьей, и ты навсегда останешься вмоем замке при мне, моей. Как тебе условия Линкольн? Твое самолюбие, твоягордыня – они пострадают. Пойдешь ли на такое из-за каких-то людишек? Этобезволие, Линкольн, так как воля моя. Моя и ничья больше!
Она протянула к нему руку и сказала то, что никогда бы несказала, будь она в другой ситуации. Может, получилось слишком быстро – но ейнужно было сказать ему «да» или, в противном случае, ее второй голос взял верхи, она начала бы сопротивляться, а эти действия могли привести к плохимпоследствиям:
– Я согласна.
– Так просто? Крид, в чем ловушка? – Он все еще не былуверен в том, что она согласилась.
– В том, что я не люблю тебя, но сейчас это всего лишьпустые слова, – ответила Крид, слишком спокойно и я понял, она отключила эмоциии просто говорила слова:
– Однако о чем тебя просить?
– Ты еще осмеливаешься ставить свои правила?! – не выдержалРим и притянул девушку к себе, а бедняжка вжала голову в плечи. Да, Рим определенноизменился. Стал не просто человеком военного времени, он стал тираном.
– Рим, я просто хочу передать письмо капитану корабля, чтобыони не искали меня, – прошептала Крид. На что Рим ответил:
– У тебя несколько минут… - Алекс отходит в сторону, я ложуруку ему на плечо и хочу сказать много разных слов, но вместо слов с моих губсрывается удивленный возглас я все так же невесом. Что хуже, что-то сильноетянет меня к небу к тяжелым тучам, что нависли над землей.
- Нет, - говорю я, - не сейчас! Еще не время!
- Ага, так я и поплясал под твою дудочку! – Говорит грубыйголос военного, - Руки к стене!
Я понимаю, что сон закончился. Придется вернуться вреальность:
- Допрос? – хриплю я.
- Нет, сегодня вынесут приговор, - ответил тот, - думаешь,Данте ждал столько времени, чтобы еще раз набить тебе морду? Нет, ждал, покатвои раны зарубцуются, но суд ждать не будет. Так что топай-топай! На выход!
- М, вот оно что, - ответил я и в глаза ударил светпрожекторов из коридора.
Послесловие
Боитесь ли вы смерти? Наверно, боитесь. Руки скованы и ногитоже, как в твоем мозгу, так и по-настоящему. Ты шагаешь по длинному коридору внеизведанное. Неизведанное всегда страшит. Ты будто ступаешь на болотистуюпочву и задаешься вопросом – не утонешь или утонешь, когда сделаешь новый шаг?Когда открываются тяжелые бронированные двери перед тобой, и ты задаешьсявопросом: «А может быть, все было бы иначе?»
Я боюсь смерти, так сильно, что мои руки, связанные заспиной вспотели, и спина тоже взмокла. Мои зрачки неестественно расширенны: явижу, как солдаты перезаряжают оружие и прикладывают его к плечу; через несколькосекунд я узнаю, что же такое на самом деле смерть. Я боюсь не боли, а смерти,потому что сделав шаг на болотистую почву я не знаю, что там впереди. Я оченьнадеюсь, что впереди звезды. Именно благодаря ним, я стал тем, кто есть, и мнеплевать, что я совершил преступление против человечества – открыл искусственныйразум и создал эликсир бессмертия. Смешно, но через несколько секунд менярасстреляют, из-за того что моя наука неподвластна своему создателю.
Итак, комендант начинает исполнение приговора. Раз –наверно нужно помолиться? Два – глупо, но моя улыбка становится все шире и шире.Я улыбаюсь, потому что выиграл. Пли – вот собственно и все…
Я открываю глаза. Что такое? Неужели это не все? Не занавес? Я жив менее того перед моими глазами помещение. Белый пол, потолок,стены и даже окно-иллюминатор, через которое на меня смотрят мои враги тоже вбелых тонах. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу все тело обвито проводами, ячувствую, что половина моего лица от темечка до носа не совсем мое – оно железное.
