— Стойте!!! — вдруг раздался крик над толпой.
Крысиный Император тут же дернул веревочку, и пила со скрежетом остановилась. Из расступившейся толпы вперед шагнул Гоша. В руке он держал орех Кракатук.
— Я отдам тебе Кракатук! — сказал Гоша решительно. — Но ты отпустишь моих друзей?
— Честное благородное слово! — манерно заверил Император.
Гоша подошел к помосту и протянул ему Кракатук, заботливо перевязанный бантиком.
— Прекрасно! — объявил Император и вдруг хлопнул в ладоши: — Стража! Схватить его и привязать к столбу! Поприветствуем четвертого участника нашей казни!
Стражники мигом навалились на Гошу и полностью скрыли его, а когда месиво расступилось, Гоша уже сидел на сцене, крепко привязанный к столбу.
— Ты же дал честное слово!!! — возмутился он. — Это несправедливо!
— Мне всегда нравилась твоя детская наивность! — откликнулся Император, назидательно, чеканя слова. — Почему же несправедливо?! Давай разберемся. Ты совершил ошибку: поверил злодею! Наказывать за ошибки — это очень справедливо! Верно?
Стража послушно зааплодировала.
— Расскажи, чего ты добиваешься? — спросил Гоша, прищурившись.
Император словно этого и ждал.
— С удовольствием! — воодушевился он и щелкнул пальцами.
Ник и Дик немедленно вынесли на сцену большую схему.
— Я раскалываю орех Кракатук, — начал Император, водя пальцем по плакату, — и обретаю вселенскую силу и власть! Быстренько унижаю и уничтожаю всех жителей, все порчу и ломаю в сказочной стране, взрываю фамильный замок — и веду крысиные орды в Большой мир! С помощью магической силы быстро захватываю все континенты и города, унижаю и уничтожаю всех людей, все ломаю и порчу… и лечу на другие планеты! Там быстренько унижаю и уничтожаю… Э-э-э… — Он замялся. — Там будет видно!
— Запомни, — произнес Гоша нравоучительно. — Кракатук не предназначен для зла! Он создан приносить счастье!
— Вот же тупой ты человек! — воскликнул Император. — Когда я творю зло, я испытываю огромное, неподдельное счастье!
Гоша вздохнул и отвернулся.
— Ну и прекрасно, — сказал он буднично. — Хватит болтать, начинай казнь!
И тут впервые за сегодняшний день Крысиный Император насторожился. Ему показалось, что его как-то мастерски провели, но вот как — этого он понять не мог.
— Что-то не так, — пробормотал Император озадаченно. — Вы торопитесь умереть?
— Ага, — кивнул Гоша и вдруг хитро подмигнул. — Самому-то тебе никогда не расколоть Кракатук! Его может расколоть только принц с доброй душой и чистым сердцем.
Император пошатнулся и схватился за сердце. Теперь ему стало многое понятно.
— Вот те номер! Это правда? — воскликнул он на всякий случай.
— Честное благородное слово! — кивнул Гоша.
— Подумаешь, какой благородный! — зашипел Император. — Я и сам принц, между прочим!
— А добрая душа? — спросил Гоша вкрадчиво.
— А добрую душу, — Император принялся шарить взглядом по шеренгам стражников, — я сейчас из кого-нибудь вытряхну! Крысы!.. Слушай мою команду! С чистой душой и добрым сердцем — шаг вперед!
Но никто не пошелохнулся. Плюнув с досады, Император затравленно обернулся и вдруг уставился на пленников. Ник и Дик по его команде сорвали повязки с их ртов.
— Никто из вас случайно не принц, нет? — спросил Император ласково.
— А как же! — откликнулся Борька. — Я принц! Прямой потомок Крёстного папы… Карло!
Заметив изумленный взгляд Михея, он подмигнул ему.
— А я, — начал Михей, — простой… — Он поймал взгляд Борьки и неожиданно для себя продолжил: …простой потомок самого Олимпийского Мишки! Воздушного принца!
— Прабабушка моей бабушки, — похвасталась Маша, — была дворянкой-декабристкой. Я практически принцесса.
— Ну вот! — оживился Император. — Проблема принцев решена!
Он подошел к Маше и склонился над ней.
— Ты разгрызешь мне Кракатук, и я тебя помилую!
— Только если отпустишь всех моих друзей, — ответила Маша.
— Плюнь на них! — обиделся Император. — Ведь мне по-любому понадобится что-то вроде королевы, а ты, так, ничего… — Он посмотрел на нее откровенно со всех сторон и продолжил, вкрадчиво наклонившись к самому уху. — Я тебя приближу! Ты тоже будешь править миром!
— Нет. Ты отпустишь моих друзей, — твердо повторила Маша.
— Зачем тебе эти малолетки, дурочка? — взорвался Император. — У тебя будет все! Любые шмотки, сладости, развлечения! У тебя будут тысячи слуг, миллионы подданных! У тебя будет весь мир! У тебя буду даже я… Иногда, — добавил он.
— Нет, — твердо повторила Маша.
Крысиный Император отпрянул и окатил ее злым взглядом.
— Таков твой ответ? — прошипел он. — Ответ принят! Ты никогда не пожалеешь о своем решении! Почему? Потому, что сейчас умрешь!
Он повернулся к Михею.
— Ну а ты… что скажешь, увалень? Согласен ли ты послужить мне, помочь расколоть Кракатук, чтобы остаться в живых?
— Если отпустишь моих друзей, то я… начну думать.
— Я дам тебе миллионы новых друзей! — проникновенно начал Император. — Выкинь старых друзей, как старые ботинки! Ты из них давно вырос! Они тебе жмут!
Михей спокойно покачал головой.
— Таков твой ответ? — огорчился Император. — Ответ принят.
Он шагнул к Борьке.
— Ну? Тебе тоже не нужны богатства миров? Ты мне тоже ответишь «нет»?
— Считай, уже ответил.
— Ответ принят… — пробормотал Император задумчиво и повернулся к Гоше. — Ну а ты… Ах да, с тобой мы уже говорили.
— А в чем проблема-то, взять и освободить нас? — спросил Гоша. — Ты хотел Кракатук — ты его получишь.
— Да освободить-то вас пара пустяков, — досадливо отмахнулся Император, — но ты ж видишь, я уперся. А раз я уперся — всё, ничего не поделать, сам понимаешь.
Гоша в ответ лишь улыбнулся. И Крысиному Императору снова очень не понравилась его улыбка. Не может быть такой улыбки у наивного простачка, ну никак не может быть…
— Какие вы занудные! — с тоской произнес Император и капризно топнул ногой. — Что же делать…
Он вдруг разжал руку, посмотрел на орех и воскликнул:
— Конечно!!! Я расколю его сам! Всего-то нужно — добрая душа и чистое сердце!!! Делов на пять минут!
Он принялся хлопать в ладоши:
— Ник! Дик! Имидж в студию!!!
Ник и Дик быстро поняли, чего он хочет. Они вмиг принесли белый плащ, венок из хризантем и зеркало. Накинув плащ, Император немного покрутился перед зеркалом, и наконец ему удалось изобразить на лице приветливую улыбку. В петлицу он засунул розу, на голову — венок из хризантем, а затем повернулся к народу и ослепительно улыбнулся.
