Спина моя напряглась. «Вот, — думала я. — Он приближается». Я вслушивалась в стук каблуков и отчетливо слышала, как шуршит песок под его стопою. «Вот он надо мной. Вот он остановился…» Я закрыла глаза. Я, как страус, всегда при приближающейся опасности стремилась зарыть голову в песок, вернее, закрыть глаза.
«Вот он достает из-за полы пиджака пистолет. Вот он направляет ствол мне в затылок. Вот он касается холодным металлом моей головы».
Я мгновенно промокла от обильно выступившего пота и готова была заорать от ужаса. Но голосовые связки слиплись от невероятного напряжения, и я только и смогла хриплым шепотом ответить: «Нет… Ничего», когда подошедший ко мне мужчина, едва коснувшись меня, спросил:
— Вы что-то потеряли?
— Нет, нет, — повторила я и подняла глаза.
Поток пассажиров с моего поезда давно рассосался, и подземный переход был пустым и мрачным.
— А я вас узнал, — радостно возвестил мужчина.
— А я вас нет, — сухо ответила я.
— Ну как же? — удивленно протянул тот. — Мы едва не столкнулись на перроне, а потом вы разговаривали с молодым человеком и довольно-таки внимательно рассматривали меня.
Он был среднего роста и среднего телосложения. Черные, в мелкий рубчик, вельветовые брюки, светлый джемпер, шею обвивала толстая золотая цепь, что показалось мне проявлением дурного вкуса, и лицо его было скорее отталкивающим, чем привлекательным. Хотя бы не сказала, что его черты отличались явной непропорциональностью или уродством.
Пожалуй, только маленький курносый нос и такие же маленькие глаза как-то не соответствовали моим представлениям о мужественности. Зато голос его был низкий и глубокий. Голос его завораживал и как-то затмевал первое впечатление от внешности.
— Неужели вы и впрямь не запомнили меня?
— Конечно, нет, — с деланным безразличием ответила я. — У меня очень плохая память.
— Куриная? — шутя подсказал он, всматриваясь в мое лицо.
— Воробьиная, — ответила я и усмехнулась.
— Бывает… — великодушно согласился он и спросил: — Вы в метро?
— Как видите.
— А что же ваш приятель? Бросил вас?
— Вы о ком? Если вас интересует Алексей, мы просто попутчики и не более того. Так что бросил — это не совсем то слово. Не станете же вы провожать всех, кому довелось проехать с вами в одном купе.
— Наверное, вы правы, — разочарованно ответил мужчина и поспешил распрощаться со мной. — Ну, до свидания… Может, когда-нибудь судьба еще столкнет нас.
— Может, — пожала я плечами и торопливо пошла к турникету.
Метро ошеломило меня. Я встала как вкопанная, с трудом представляя себе, что нужно делать дальше. Как поступить, что предпринять, куда поехать?
То, что мне было необходимо отыскать моего брата, немного упорядочивало хаос в моей голове. Главное — выявить цель.
Я успокоилась, нашла глазами карту метрополитена, висящую на стене и запомнившуюся мне еще с тех доисторических времен моего детства, когда мы с мамой простаивали у этой карты, отыскивая нужные нам станции и пытаясь разобраться в паутине разноцветных пересечений. Я углубилась в изучение расположения станций.
Но как я ни старалась, как ни вглядывалась в замысловатые названия, я все равно не могла отыскать нужную мне «Ждановскую». Когда в глазах зарябило и я поняла, что не в состоянии справиться с этой задачей без посторонней помощи, я в бессилии оглядела окружающих.
— «Ждановская»? — переспросил дежурный милиционер. — А такой станции нет.
— Как нет? — оторопело уставилась я в смеющиеся глаза молодого стража порядка.
— А вот нет, и все. — Ему явно было скучно, и от нечего делать он решил поразвлечься.
Я обреченно посмотрела на карту еще раз.
— Нет, — вздохнула я, и слезы отчаяния готовы были навернуться на мои глаза.
А как все было просто. Найти «Ждановскую», — так мне объяснял Леша. Там будем автостанция. Узнать, во сколько отправляется автобус до Бронниц. А оттуда рукой подать до самого Денежникова.
Неужели он ошибся?
Я с мольбой взглянула на милиционера.
— Как же мне быть?
— Да очень просто! — рассмеялся милиционер. — Пойдем со мной, расскажу.
— Куда? — Я удивленно подняла глаза.
— А тут есть такая хитрая комнатка. — Он многозначительно потер ладони.
— Дурак! — прервала я его болтовню.
— Во-во! Правильно! Это он и есть! — Из-за его плеча выглянул такой же молодой и такой же веселый с мягкой и розовой кожей лица, которой вряд ли касалась бритва, в новенькой форме и почему-то большой, не по размеру, фуражке сержантик.
— Ребята, вам весело, а я погибаю.
— Это серьезно. — Сержантик положил руку на плечо своему другу и деловито спросил: — Не дадим погибнуть?
— Не дадим, — отозвался первый и дурашливо толкнул розовощекого.
Фуражка сержантика соскользнула с головы и наехала ему на нос.
Мы засмеялись. На глазах у меня от смеха выступили слезы, навернувшиеся минуту назад. Я полезла в карман за носовым платком, и, когда вынула его, на пол, прямо под ноги сержантику, гулко ударившись о плиты пола, упал филин.
— Ух ты! — воскликнул сержантик, поправляя фуражку.
Сердце мое екнуло и провалилось в пятки. Я мгновенно наклонилась и подняла свою драгоценность.
— Что это? — спросил сержантик, и щеки его залило алым румянцем. «От смущения или от подозрительности?» — мелькнуло у меня в голове.
— Так. Безделушка. Бабушкин подарок, — сочиняла я на ходу, а сама лихорадочно соображала, что будет, если меня поведут в отделение. Стоит ли врать или следует, не мешкая, прямо сейчас, чистосердечно во всем признаться и избавиться от этого и без того причинившего мне столько неприятных хлопот и переживаний приобретения.
— Покажи, — попросил сержантик и протянул руку.
Я отдала ему филина и дрожащим голосом начала:
— Это… Это…
— Талисман? — подсказал тот, что повыше, который был первым моим собеседником.
Вдруг у входа метро возник какой-то шум, возмущенно заголосил бабий визгливый голос, ему ответил другой и еще несколько голосов с характерным венгерским акцентом. Мы оглянулись и увидели небольшую толпу. Цветастые юбки цыганок, широкие, яркие платки на плечах, дети за спинами у чернявых молодок, как-то по особому перевязанные и по-обезьяньи прилепленные при помощи все тех же платков. Толпа стремительно увеличивалась, и становилось ясно, что там что-то произошло.
Сержантик, потеряв всякий интерес ко мне, сунул мне в руку злополучного филина и на ходу бросив:
— Не потеряй, разиня, — побежал в сторону цыганьего переполоха.
