У стекла суетился спешно доставленный обратно наркодилер-азербайджанец, стиравший смоченной ацетоном губкой надпись «Дяжюрний» и косивший выпученным фиолетовым глазом на Чердынцева, выразительно подбрасывавшего на ладони толстый том толкового словаря.
Прутья клеток отдраивали «Кометом» двое торчков, сутки назад обсуждавших вертолеты и танки, линолеум скреб мужчина профессорского вида в драповом зеленом пальто, задержанный возле лицея за приставания к тамошним несовершеннолетним ученицам, а плафоны ламп дневного света протирали три дамочки из парикмахерской неподалеку, учинившие прямо на рабочем месте разборку с директором заведения, задержавшим им положенную зарплату, и в пылу разбирательств напрочь отстригшие ему левое ухо.
Соловец прошел на свой этаж, без всякой надежды заглянул в кабинет оперов, убедился, что тот девственно пуст, если не считать нескольких кучек мусора вперемешку с вешдоками по углам, и проследовал к себе.
Там он открыл сейф, налил полстакана «Столичной», задержал дыхание, выпил, негромко выматерился себе под нос и опростал бутылку в горшок с усохшим кактусом.
Затем тяжело опустился в кресло, поставил локти на стол и сжал голову руками.
* * *
Ларину, выскочившему вслед за Холмсом на улицу, с трудом удалось предотвратить казавшееся неизбежным убийство и заставить обоих разгоряченных джентльменов вернуться в квартиру. По дороге они общими усилиями извлекли из камина забившуюся туда миссис Хадсон. Старушка была так перепугана, что не могла это сделать самостоятельно и лишь всуе поминала всякую нечисть.
Затем Уотсону был учинен допрос с пристрастием.
Несчастный террорист не запирался и поведал, каким образом ему в голову пришла мысль «пошутить». Оказывается, едва доктор, решив опохмелиться, вышел на улицу, как к нему подошел неизвестный высокий худощавый джентльмен в темном плаще и предложил соединить капиталы, чтобы купить бутылку. «Макс», — представился он. Уотсон охотно согласился. Потихоньку разговорившись, доктор начал рассказывать о подвигах Холмса, подогреваемый подхалимскими восклицаниями вроде: «Да ну?!» и «Не может быть!» Услышав историю о скандале в Богемии, Макс и вовсе не поверил, предложив поспорить, что все это проделки «черного PR», a сам великий сыщик обязательно бросится к сейфу при криках: «Пожар!»
— Ну, тогда мы с Максом хлебнули еще и решили тормознуть кэб, — рассказывал доктор. — Райское наслаждение, скажу я вам, мчаться к китайцам, чтобы купить пиротехнику… Купили, приехали на Бейкер-стрит. Он мне и говорит: «Абдулла, поджигай»! «Я не Абдулла», — отвечаю. А он: «Все равно поджигай». Ну, тут ка-а-ак!..
— Это точно… — подвел черту Холмс. Некоторое время великий сыщик суетливо бегал по комнате, закидывая в саквояж несессер с бритвенными принадлежностями, рубашки, револьвер и прочие необходимые в пути вещи. На недоуменный вопрос Андрея, куда Шерлок так быстро собрался, Холмс только буркнул:
— А мы пойдем на север.
Ларин попытался было попросить более вразумительных объяснений, но сыщик, продолжая собирать вещи, лишь пояснил, что Мориарти пошел «ва-банк».
— Вы, дорогой Энди, видно, так насолили ему, что теперь за жизнь находящихся рядом никто не даст и полпенса. Лидер «девонширских» начал устилать дорогу трупами: хозяин бифштексной, постоялец отеля, сэр Чарльз Баскервиль, наконец, тоже явная жертва Мориарти. А хитроумная организация нападения на мой офис? Да никакая полиция в следующий раз не поедет сюда, думая, что вызов — ложный. Поэтому нам следует срочно покинуть Лондон и поскорее добраться до швейцарской границы.
— Почему же полиция не приедет? — удивился Ларин. — Вон они, кажется, уже внизу.
— Как приехали, так и уедут, — обреченно махнул рукой Холмс, — жертв-то нет. Вот если бы вас убило, то у дома обязательно бы выставили полицейский пост. Кстати, эту мысль, пожалуй, следует обдумать… — Он как-то странно взглянул на Андрея. — Впрочем, вы можете оставаться. Мы же с Уотсоном непременно должны срочно расследовать одно происшествие в Альпах. Но я обязательно вернусь…
Вскоре на пороге комнаты возникла мужественная фигура инспектора Лейстрейда, выглядывающего из-за плеч двух рослых полицейских, вооруженных револьверами.
Убедившись, что спасать, по крайней мере сейчас, никого не надо, инспектор решительно шагнул вперед.
— А где же тело? — осведомился он у Холмса.
Доктор Уотсон, у которого после продолжительной беседы с Максом и дружеской — с сыщиком уже не было сил стоять на ногах, медленно сполз на пол.
— Вот тело, — проворчал Холмс, показывая на Уотсона.
Но Лейстрейд, принюхавшись, оставил доктора без внимания и придвинулся к письменному столу.
— Хорошо, — деловито произнес он, — так и запишем: вследствие прошедшей над Бейкер-стрит грозы в одной из квартир возникли незначительные повреждения оконных стекол. Претензий хозяева ни к кому не имеют. Не правда ли, мистер Холмс?
Глава 10 ЧУКЧА-ПИСАТЕЛЬ
Дукалис о происшествии на Бейкер-стрит, естественно, ничего не знал; он благополучно отбыл в Девоншир, где провел последующие дни. После упорных поисков следов злодея Мориарти и предварительного расследования обстоятельств смерти сэра Чарльза Баскервиля оперативник нашел в себе силы, чтобы заняться составлением подробного отчета для Ларина.
Прежде чем вывести первую букву, Толян несколько раз пугливо посмотрел на двери и окна, покосился на темное распятие, по обе стороны от которого тянулись полки с книгами, и шумно вздохнул. Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьей на коленях.
Нацарапав по привычке в правом верхнем углу: «Секретно. Экз. № 1», Толян принялся за работу.
«Дорогой мой товарищ, Андрей Владимирович! — писал он. — Я пишу тебе письмо. Поздравляю тебя с днем рождения уголовного розыска и желаю всего… Нет у меня здесь ни отца, ни матери, ни даже Мухомора сердитого. Только ты один остался…
Я не знаю, Андрюха, откуда появилось само название «девонширские»: станция, на которой доктор Мортимер соизволил высадить нас с поезда, по количеству жителей напоминает тот общественный туалет, которому стараниями нашего руководства был придан статус «убойного» отдела[67]. Правда, общего у Девоншира и нашей конторы больше: и там и тут в окрестностях бродит множество ментов. Водила, который вез нас в тарантасе до Баскервиль-холла, уверяет, что «пасут» какого-то беглого зэка. Только его никто в глаза не видел. Я уж не говорю о хоть каком-то жалком подобии фоторобота. Впрочем, не думаю, что это Мориарти или кто-то из его братков: здесь любой человек на виду, о постороннем сразу бы стукнули операм.
Болота, скажу тебе, вещь определенно гнусная — трясина, вонища кругом и ни одной живой души. Мортимер уверяет, что там ошивается только некий Стэплтон, сосед Баскервилей (хотя «сосед» в этом случае — понятие довольно относительное, до его фазенды, как говорится, семь лаптей по карте). Этот тип работает под легендой ботаника, если только он не полный «крейзи» (по местному — сумасшедший). Представь, что человек целыми днями собирает на этих болотах бабочек[68]. Да какие тут бабочки? Джунгли, что ли? Я еще понимаю, речь шла бы о коллекции комаров, коих в Девоншире немерено, или, на худой конец, лягушек. Но бабочки… Еще бы на пингвинов охоту открыл.
