Глава 1 НУ, НИ ФИГА СЕБЕ ПЕЛЬМЕШКА
А как славно все начиналось!..
«День мента» 20 ….ря 2… года (попросту говоря, выдача очередной зарплаты в «убойном» отделе районного отдела милиции) состоялся-таки вовремя. Конечно, в любом празднике главное — не просто начать, как говаривал один из наших президентов, а еще углубить, усугубить и далее по списку.
Вот с этого-то «углубить» все и закрутилось.
Когда сосредоточенный Дукалис в очередной раз засунул свою пухлую руку в сейф, то сумел извлечь наружу под укоризненными взглядами товарищей всего лишь одну жалкую поллитровку, да и то — с плескавшимися на самом донышке ста граммами живительной влаги.
— Послушай, Толян. — Капитан Казанцев, которого все обычно называли просто и ласково — Казанова, не выдержал угрызений совести товарища и вмешался в процесс осмысления ужасного события. — У меня в кабинете среди вещдоков где-то пипетка завалялась. Ты погоди немного, сейчас принесу…
— Из пипетки можешь своих свидетельниц отпаивать, — не оценил предложения хмурый Дукалис и с надеждой глянул на капитана. — Лучше бы организовал культпоход до ближайшего магазина…
Но, услышав такое предложение, Казанова возмущенно засопел, заявив, что он уже давно не мальчик, чтобы за водкой бегать. Кроме того, инициатива, дескать, наказуема. И не только в армии, но и на флоте, в ФСБ и даже в службе охраны президента. А в МВД и подавно. Поэтому, если уж никто не хочет пострадать ради коллектива добровольно, то вопрос можно решить с помощью вытягивания спичек.
Спички тут же нашлись, и Анатолию, тянувшему первым, досталась короткая. Сегодня ему явно не везло.
— Нет, это нечестно, — активно запротестовал он, — кабинет мой, за водкой я уже бегал. Лучше, кто первый сюда постучит — тому и бежать.
В этот критический момент в расхлябанном замке на двери кабинета подозрительно осторожно заскрежетал ключ, затем дверь распахнулась и на пороге показался слегка запыхавшийся Ларин.
— Ну что, не ждали? Наливай!..
— Ждали, Андрюша, ждали! Как не ждать! — радостно закивал головой мгновенно повеселевший Дукалис, выплескивая в стакан из бутылки остававшиеся в ней сто граммов и поднося их вошедшему, — пей на здоровье… Вот, хорошо… — Сорокаградусная жидкость скользнула по пищеводу ничего не подозревавшего гостя и легла поверх съеденного два часа назад гамбургера. Коварный искуситель проследил за движением ларинского кадыка, довольно потер руки и трагически застонал: — Это были последние капли, отобранные у несчастного, но дружного коллектива. Так что теперь тебе сам Бог велел бежать за угол…
Еще через несколько минут сопротивление Ларина общими усилиями было сломлено.
Из карманов пиджаков оперативников начали извлекаться мятые купюры, но тут Казанова проболтался, что вообще-то, по справедливости, идти в магазин следовало Дукалису. В результате короткой перепалки решили: Толику и Андрею страдать вместе.
— Я с вами, за компанию, — попытался смягчить ситуацию низкорослый и нескладный Вася Рогов, которого только недавно перевели в отдел. — Тоже прогуляюсь…
— И это правильно, товарищи, — одобрил Казанова, — порядочным ментам следует ходить по трое. А вам, гражданин Рогов, должно быть приятно находиться в компании умных людей… Говорят… — Капитан воздел к бывшему когда-то белым, а теперь серому потрескавшемуся потолку кабинета указательный палец. — Говорят, что Дукалис даже читать умеет…
— Да иди ты, — беззлобно отмахнулся объект постоянных подколок Казановы, натягивая неопределенного цвета плащ, купленный на барахолке почти за половину месячного оклада. — Мы скоро, мужики…
На том и расстались, даже не подозревая, что через полчаса злодейка-судьба отправит трех наших героев в далекое и полное опасностей путешествие.
* * *
Майор Соловец осторожно выглянул из двери своего кабинета, пошевелил ноздрями, словно вышедший на охоту древний человек, сверкнул маленькими, глубоко спрятанными под мощными надбровными дугами, но в то же время проницательными серо-стальными глазками, поскреб пятерней трехдневную щетину, должную означать невероятную загруженность делами на протяжении последних суматошных суток и отсутствие в пределах досягаемости начальника ОУРа бритвенного станка, и на цыпочках прокрался по коридору до лестничной площадки, где стоял экспроприированный с проспекта Стачек огромный, выкрашенный серебряной краской бетонный вазон, служивший в отделении пепельницей.
Над вазоном, почти заполненным разномастными хабариками, нестандартной тарой из-под спиртосодержащей продукции, обрывками протоколов допросов и опросов, куда несчастные дознаватели вынуждены были вносить выдранные из потока сознания свидетелей и потерпевших бессвязные предложения, стрелянными гильзами различных калибров, маленькими полиэтиленовыми мешочками с вещественными доказательствами, подвергшимися быстрой порче, скомканными в тугие бумажные шарики неиспользованными санкциями прокурора на обыск или задержание и всяческим иным мусором, висел полностью израсходованный десять дней назад огнетушитель, не утративший, однако, своего грозного красного вида и могущий еще послужить учебным пособием на занятиях по противопожарной подготовке, которые очень любил проводить лично начальник РУВД.
Возле «пепельницы» в гордом одиночестве стоял изрядно потасканный по засадам и иным служебным мероприятиям Казанова и задумчиво курил длинную коричневую сигарету «More». Незнакомый с капитаном человек мог принять погруженного в свои мысли Казанцева за «интеллигента» с высшим музыкальным или средним искусствоведческим образованием. Но пребывать в сем заблуждении ему пришлось бы недолго, ровно до той секунды, пока Казанова не извлек бы из кармана свою любимую титановую раздвижную дубинку.
— Этого не видел? — свистящим шепотом осведомился низкорослый начальник «убойного» отдела, компенсирующий нехватку сантиметров трехдюймовыми каблуками своих остроносых «казаков», словно специально сделанных для того, чтобы отбивать чечетку на дискотеке во Дворце культуры имени неизвестного милиционера.
— Кого? — так же тихо спросил вынырнувший из мира невеселых дум капитан, пытаясь сфокусировать взгляд на майоре и отделить его образ от переплетенных в розовый, дышащий страстью клубок обнаженных женских фигур, занимавших более половины ментального пространства оперативного сотрудника ОУРа.
— Мартышкина…
— Нет, — после минутного размышления сообщил капитан Казанцев, так и не избавившийся от своей самой прилипчивой эротической фантазии, в которой его любили все женщины мира в возрасте от семнадцати до сорока девяти с половиной лет.
— Ну, вот и хорошо, — Соловец облегченно повысил голос, и его движения обрели уверенность, как и положено досточтимому офицеру милиции, имеющему пятнадцатилетний стаж работы в славных своей историей органах российского правопорядка.
