Несмотря на то, что была ночь, светло было, как днем. Из-за ровного, почти безжизненного света, не дававшего тени, все на льду сливалось воедино.
Не один час подруги ползли через залив в ту часть бухты, где стоял корабль. Время от времени они замирали и прислушивались. Не услышав ничего подозрительного, они продолжали путь, но малейший скрип корабельный обшивки или вздохи льдин заставляли их остановиться и замереть.
Сёльви толкала перед собой небольшую плошку с горящей ворванью, а Наруа тащила за собой мешок с рыбьим жиром, ворванью и тяжелой каменной лампой.
В нескольких метрах от корабля они остановились.
Сёльви шепотом объяснила Наруа, как, по ее мнению, корабль устроен внутри.
— Там, под этим возвышением, спят капитан и его люди. — Из-под шкуры она показала на возвышение на палубе. — В середине корабля есть углубление, похожее на колодец. Там лежит груз, и там же держат пленников. Они закованы в кандалы, но с цепью, соединяющей их, я справлюсь. — Она замолчала и показала на поручни. Наруа подняла глаза — там на палубе потягивался только что вставший человек. Он подошел к трюму и заглянул вниз. Потом долго зевал и наконец сел на такелаж, державший мачту, и прислонился спиной к поручням.
— Что нам с ним делать? — прошептала Сёльви.
Наруа улыбнулась и вытащила каменную лампу с жиром.
— В детстве я бросала камни лучше Апулука и других мальчишек.
Страж как будто снова уснул. Поникнув, он сидел на такелаже, большой топор лежал у него на коленях, руки висели.
— Останься здесь, — шепнула Наруа Сёльви. Они были так близко от корабля, что хорошо видели профиль стража.
Она беззвучно выскользнула из-под шкуры и поползла по льду. В одежде из тюленьих шкур она была похожа на молодого тюленя, ползущего к полынье.
В метре от поручней она вскочила и с силой метнула на корабль тяжелую лампу. Лампа глухо ударилась о висок стража. Он тяжело вздохнул и повис на натянутых снастях. Лампа скатилась на лед.
Наруа подбежала к поручням и замерла. Но на корабле никто не проснулся. Убедившись, что все спят, она подняла лампу и сделала знак Сёльви, чтобы та подбежала к кораблю.
Молча, помогая друг другу, девушки поднялись на борт.
Корабль был устроен так, как говорила Сёльви. Внизу в открытом трюме спали пленники. Они были укрыты старыми шкурами, и было слышно, как позванивает цепь, когда кто-нибудь из них шевелился.
Наруа с огнем проскользнула на нос. Разбойники спали под навесом. Она быстро собрала все, что могло гореть, — какую-то одежду, веревки, кусок паруса и бочонок с черной тягучей жидкостью, которую она разлила по палубе. Наруа действовала почти беззвучно, и только когда один из разбойников зашевелился во сне, она замерла, дожидаясь, чтобы он успокоился.
Собрав перед навесом, под которым спали разбойники, все, что могло гореть, она вылила на это рыбий жир и ворвань и подожгла в нескольких местах.
Огонь медленно разгорался. На ворвани вспыхивали маленькие язычки пламени, и Наруа со стучащим сердцем следила, как желтый огонь разгорается и растет. Теперь заторопилась Сёльви. Первым делом она вынула топор из рук лежавшего стража. Когда она разжимала его пальцы, он что-то пробормотал, на мгновение открыл глаза и уставился на нее. Испугавшись, она ударила его обухом топора, и он снова погрузился в глубокое беспамятство.
Потом она бросилась в трюм. Апулук тут же проснулся и сразу понял, в чем дело. Он приподнялся и показал назад. Сёльви улыбнулась и кивнула ему. Она последовала за длинной цепью до того места, где цепь была прикована к мачте. Очень осторожно она выбила из кольца железную затычку и освободила цепь.
Между тем Апулук тихо разбудил остальных пленников и, стараясь не шуметь, вытянул цепь из отверстия в кандалах.
Освободившись, Лейв и Апулук кинулись на корму: они видели, что туда бросили их оружие. Им удалось схватить луки и ножи до того, как разбойники проснулись.
Огонь разгорелся уже вовсю. И не столько из-за ворвани, сколько благодаря смоле, которую Наруа, даже не подозревая, как хорошо горит эта жидкость, выплеснула на палубу. Разогревшись, смола вспыхнула, вверх взметнулись большие языки пламени. Тут же загорелся и сам деревянный корабль, и вскоре огонь уже образовал непроницаемую стену между трюмом и носом корабля.
Послышались жуткие крики проснувшихся разбойников. И Сёльви, стоявшая вместе с Апулуком на корме возле штурвала, сказала:
— Эти люди из Англии. Они говорят на языке моей матери.
Апулук кивнул. Он стоял с луком, и стрела была нацелена на огненную стену.
— Они несут зло и потому должны умереть, — коротко сказал он.
За огненной стеной началось смятение. Со страшными криками двое разбойников прорвались сквозь огонь и выбрались на палубу. Одного остановила стрела, вонзившаяся ему в грудь. Но другой с поднятым мечом бросился на Наруа, стоявшую возле трюма. Лейв пустил стрелу и попал разбойнику в плечо. Однако стрела его не остановила. С безумным воем он поднял меч и уже хотел обрушить его на девушку, как она снова метнула свою тяжелую лампу. Лампа угодила разбойнику в лоб, его рев сменился стоном, и он упал в трюм вниз головой.
Еще один разбойник вырвался из огня. Он бежал не глядя и свалился на поднимавшегося из трюма Торстейна. Торстейн схватил врага за плечо, но тот успел ранить его в грудь до того, как Торстейну удалось вырвать меч у него из рук. Одним ударом цепью Торстейн убил врага.
Из-за огня доносились крики и кашель пиратов. Черный ядовитый смоляной дым тек над палубой и душил их. Неожиданно они все разом бросились сквозь огонь.
Вид их был ужасен. Черные от дыма и копоти лица, красные, обезумевшие глаза. Безумие делало их опасными.
Сёльви оцепенела от ужаса. Она громко закричала и схватила Апулука за руку.
— Тот, высокий, с бородой! Это он взял нас тогда в плен!
Апулук взглянул на капитана — это был великан с черным лицом, налитыми кровью злобными глазами, сильными голыми плечами и мощной грудной клеткой. Сальные косички, в которые была заплетена борода капитана, бились о его грудь, когда он, рассыпая во все стороны искры, вырвался из огня.
Капитан быстро огляделся. Потом, размахивая над головой мечом, длинными, кошачьими прыжками помчался на корму, извергая проклятья на своем языке.
Апулук изо всех сил натянул тетиву, и его стрела впилась в запястье бегущего капитана. Меч со звоном упал на палубу.
Но капитан не остановился. Со стрелой в запястье он бежал к штурвалу, где стоял Апулук.
Апулук не шелохнулся. Он вытащил нож, подаренный ему Торстейном, и когда капитан бросился на него, даже не попытался увернуться. Напротив, стоявшей рядом Сёльви показалось, что Апулук сам бросился в объятия капитана.
Рука с ножом скользнула под мышку капитана, и когда тот хотел переломать Апулуку кости, нож Апулука вошел ему в бок и поразил сердце.
