– Вы хотите сказать, что возвращаетесь в свое бунгало?
– Нет, бунгало было временным пристанищем. И к тому же вернулся мой крестный. Я благодарен ему за то, что он разрешил мне пожить в его доме, но теперь ему нужен покой. Разве вы не помните? У меня есть свой дом.
– А как же интервью?
– Если вы хотите его закончить, вам придется поехать со мной. – Он моментально пресек ее возражения: – Я уладил все с Клайвом Трентом. И я гарантирую, что в моем доме вам будет более уютно, чем здесь.
– У меня даже не было возможности устроиться.
– Когда мы с вами закончим, – пожал он плечами, – у вас будет на это сколько угодно времени. Ну что? Вы идете?
«Сколько угодно времени».
Лиз вдруг представила, каким оно будет – серым, пустым и одиноким. Что-то внутри ее болезненно сжалось.
– Вы не оставили мне выбора. – Поколебавшись, она спросила: – А сколько спален в вашем доме?
Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Нам хватит.
Она схватила свой блокнот, диктофон и, надев плащ, последовала за Джудом.
– Не понимаю, как Клайв на это согласился, – потрясение произнесла она, пока он заводил мотор.
– У него тоже не было выбора. Я сказал ему, что отель действует на меня… угнетающе. И на вас тоже. И поэтому у нас не получается интервью. – Джуд искоса взглянул на нее. – Ведь это правда?
– Да, – согласилась она. – Но признайтесь, дело не только в отеле. Если вы не захотите раскрыться, смена обстановки вам не поможет. Зачем вы вообще дали согласие на это интервью, если вы – и это абсолютно ясно – не хотите ничего рассказывать?
– Я думал, что это сможет помочь. – Но не помогает.
– Нет. Мешают другие факторы.
Лиз вдруг поняла, что он, должно быть, имеет в виду Микаэлу. Она поспешила сменить тему:
– Вы предупредили своего крестного, что к нему может явиться Дункан Уайт, чтобы что-нибудь о вас разнюхать?
– Тогда ему придется иметь дело с Рубеном. Мне кажется, он ему не понравился: он ни разу ему не улыбнулся.
– А, значит, мне повезло. Разрешено ли мне будет поинтересоваться, куда мы едем?
– В местечко, которое называется Уиллоуфорд.[3]Я абсолютно убежден, что вы никогда о нем не слышали.
– Судя по названию, это не на побережье.
– Да, это в нескольких милях от моря. Маленькое тихое местечко. Надеюсь, местные жители простили меня за то, что им пришлось выдержать осаду репортеров.
– А как вы об этом узнаете?
– Отопление будет включено, а холодильник полон.
– У вас есть ангел-хранитель?
– Да, Мойра – моя ближайшая соседка.
– О, – только и могла сказать Лиз.
– Мы договорились оказывать друг другу услуги. У Мойры артрит, а покойный муж почти ничего ей не оставил. Поэтому, когда я живу дома, я колю ей дрова и чиню, если что надо.
– Что ж, это по-честному.
– Все дело в том, что я редко бываю дома.
Они помолчали.
– Если вы не возражаете, – начала Лиз, – мне бы хотелось вернуться к самому началу.
– К тому моменту, когда я вытащил вас из моря? – Он бросил на нее вопросительный взгляд.
– Нет, я имею в виду начало нашего интервью. – Она почувствовала, как зарделись ее щеки. – Только это имеет значение, а обо всем остальном следует забыть. Считайте, что ничего не было. Мы с вами общаемся на профессиональном уровне.
– Вы считаете, что это возможно? – вежливо осведомился он.
– Я считаю, что это единственно возможный путь. Я бы даже сказала – единственно существенный.
– То есть мы встретились как незнакомые люди, – задумчиво произнес он. – Никаких небылиц, никакого вранья?
– Именно так.
– Согласен. Так и поступим. Однако не могли бы мы отложить этот новый стиль интервьюирования до того, как приедем домой? Мне необходимо сконцентрировать внимание на дороге.
Лиз молча кивнула.
«А что будет потом?..» – подумала она, отчаянно стараясь подавить в себе тяжелое чувство утраты.
Он ни словом не обмолвился об их отношениях в будущем. Хотя полный разрыв – это лучше всего. После того как она закончит свое интервью, у них не будет повода для дальнейших встреч.
Она взглянула на него украдкой, но он упрямо смотрел на дорогу, а когда заговорил, то только для того, чтобы спросить, не хочет ли она посмотреть, какие у него есть диски, и послушать музыку. Она выбрала фортепьянную музыку и погрузилась в свои невеселые мысли.
В конце концов она, наверное, задремала, потому что вдруг почувствовала, что машина еле ползет.
– Где мы находимся? – встрепенулась она.
– Почти приехали. Как раз пересекаем брод.
Лиз посмотрела в окно и увидела, что внизу блестит вода.
– Значит, здесь действительно есть брод? А ивы тоже есть?
– Да, здесь есть все, что только сердце пожелает.
Они свернули в длинный узкий переулок, освещенный лишь светом из-за задернутых занавесками окон.
В конце переулка Джуд остановил машину перед высокой изгородью из бука.
Лиз медленно спустилась на землю, потягиваясь и расправляя затекшие мышцы. Было уже довольно темно, и она ничего не видела, кроме очертаний большого коттеджа.
– Осторожнее, – предупредил Джуд, когда она споткнулась о гравий дорожки, и взял ее под руку.
От его прикосновения у нее перехватило дыхание.
– Как вы обходитесь без уличных фонарей? – спросила она, когда к ней вернулся дар речи.
– Легко. У нас глаза как у кошек.
Он отпер дверь и зажег верхний свет. Лиз вошла следом за ним и очутилась в просторном холле, пол которого был выложен каменными плитами. Слева были две двери, справа наверх вела изящная деревянная лестница.
Джуд поставил ее сумку на пол и открыл одну из дверей. Он и здесь зажег свет, и Лиз огляделась. Это была большая уютная комната с красивым камином, по обе стороны которого стояли глубокие мягкие кресла, обитые дорогой тканью. Буфет и сервировочный столик были явно антикварными.
– Как… красиво!
– А вы чего ожидали? Камышовые циновки на полу и гамак?
– Да, что-то в этом роде.
– Мне нужно было место, куда бы мне хотелось возвращаться. – Он смотрел мимо нее, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. – В плохие времена этот дом был для меня как путеводная звезда.
