— Сиара, умоляю, подожди! — кричит он, не обращая внимания на людей во дворе.
Молча смотрю на него.
— Я сейчас выйду! — Он задыхается от волнения. — Дождешься меня? Не убежишь?
— Не убегу, — отвечаю я, уже боясь прислушиваться к вновь всколыхнувшимся в сердце надеждам.
— Я все сделал не так, — подбегая ко мне и отчаянно жестикулируя, говорит Нейл.
Смотрю на него и не верю своим глазам. Неужели это он, тот самый гордец и беспощадный сердцеед? Что ему нужно от меня? Может, поклялся бабуле, что приедет снова — к примеру, через год? Естественно, с той же невестой.
— Послушай, если ты намерен заключить со мной еще одну сделку, сразу предупреждаю: я больше в эти игры не играю. У меня в груди не камень, а человеческое сердце. Мне сразу следовало додуматься, что, когда дело касается людских отношений, тем более родительской любви и возлагаемых на ребенка надежд, контракты и деньги неуместны, почти преступны! — О господи, я опять говорю по-книжному. Еще бы! От волнения у меня переворачивается душа. — Давай теперь же пожелаем друг другу удачи и пойдем каждый своей…
Нейл порывисто хватает меня за руку.
— Подожди, — просящим тоном произносит он. — Выслушай меня.
Девочка с ретривером, спустившись, видимо, по лестнице и выждав время, выходит из подъезда, останавливается и с опаской смотрит на нас. Взмахом руки показываю, что все в порядке и бояться нечего. Девочка ближе притягивает к себе питомца и торопливо обходит нас стороной. Нейл ее не замечает.
— Я сам всю дорогу из Лондона раздумывал о том, что теперь будет неприятно и противоестественно разговаривать с тобой о деньгах, — глядя мне в глаза с мольбой не перебивать, признается он.
Почему? — звенит в моей голове вопрос, но я не решаюсь пускаться в поиски ответа. Слишком уж больно разочаровываться, чересчур мучительны попытки захоронить мечту.
— Во мне столько всего изменилось, — горячо шепчет Нейл. — Ты и представить себе не можешь…
— О чем ты? — стараясь, чтобы голос звучал невыразительно, даже резковато, спрашиваю я.
Нейла это не смущает.
— Понимаешь, до этой поездки я был деревом с корявыми наростами и уродливыми ветвями.
— Чем-чем? — удивленно спрашиваю я.
— Мрачным темным деревом, — повторяет он. — Молодость которого осталась в таком далеком прошлом, о каком уже почти и не вспоминаешь. Я жил, приспособившись к условиям жизни, но душа была полна мрака, привычной тоски и безысходности.
Он тоже, оказывается, порой говорит, как герой из книги, отмечаю я. Но мне это даже очень по вкусу.
— Я будто застрял в вечно холодной зиме, — продолжает Нейл. — И был уверен, что весны мне больше не дождаться. А она вдруг взяла и пришла. Вместе с тобой, Сиара…
Явь это или сон? — гадаю я. Может, я тоже где-нибудь застряла? Затерялась в лабиринтах грез, незаметно для самой себя переселилась в мир, который выдумала?
— По мне вдруг потекли живительные соки, — говорит и говорит он. — Корявые ветви расправились, потянулись к солнцу и покрываются нежной молоденькой листвой. — Усмехается. — Наверное, я выгляжу смешно? И толкаю нелепые речи?
— Нет, почему же, — смущенно говорю я, не глядя ему в глаза. — Совсем наоборот…
Нейл какое-то время многозначительно молчит, потом тихо продолжает:
— Сначала я испугался. Решил, что лучше не обратить внимания, перетерпеть, прогнать из сердца необъяснимые чувства. Потом ухватился за них, как за последнюю каплю надежды, потом вновь струсил… Струсил и сегодня, когда собрался все объяснить тебе, поэтому и стал прикидываться, будто мне все равно, поэтому и заговорил о проклятых деньгах. — Взволнованно сглатывает. — Когда ты исчезла из нашей спальни в Суссексе, Сиара… мне показалось, что я, насилу выбравшись из трясины, снова увязаю в ней…
Безумно влюбленный в науку и редко замечающий что-либо вокруг тихоня Оливер, и тот, подъехав к дому и выйдя из своего «порше», настороженно косится в нашу сторону. Мы в самом деле смотримся престранно: молодая дамочка, что до недавнего времени молилась на совсем не похожего на Барлоу бойфренда, и парень-женолюб, который держал всех, в том числе и ее, на расстоянии, стоят посреди двора и ведут столь жаркую беседу. Киваю на Оливера и шепчу:
— Пугаем людей.
— Мне нет дела до посторонних, — тотчас заявляет Нейл. — Мы никого не обижаем и не оскорбляем. Остальное их не касается.
— Да, но незачем давать повод, чтобы о нас распускали сплетни, — говорю я, лишь бы что-нибудь сказать, а сама еще раз прокручиваю в уме волшебные слова Нейла.
— Обо мне, если кому-то интересно, пусть болтают сколько угодно. Но раз это неприятно тебе… Давай вернемся ко мне домой?
Киваю. Без слов, рука в руке входим в подъезд и дожидаемся лифта, а когда ступаем внутрь, поворачиваемся друг к другу и одновременно потупляемся. У меня пламенеют щеки, и сердце рвется из груди. Нейл нажимает на кнопку, поворачивается в мою сторону, порывисто привлекает меня к себе и утыкается носом в мои волосы.
— Сиара, Сиара, Сиара… С того дня, когда мы поехали в Англию, это имя мое самое любимое.
А Хелена? — думаю я, но задавать вопрос вслух не могу и не должна. Знаю, что, если у нас сложится, в его сердце всегда будет место и для нее — любимой, давно ушедшей из жизни. А я, раз отваживаюсь вступить в эту связь, буду обязана мириться с этим.
Так мы и доезжаем до нужного этажа — стоя грудь к груди, дыша одним дыханием.
— Приехали, — шепчу я, когда дверцы раскрываются, а Нейл так и не убирает лицо от моих волос. Он целует меня в макушку, берет за руку и делает шаг к выходу.
— Да.
Вот я снова в его не по-холостяцки опрятной комнате, снова сажусь на тот же стул перед столом. Ничего вокруг не изменилось, но, кажется, теперь светлее и чище и стены, и мебель, и жалюзи на окне.
— Пойду сварю кофе, — говорит Нейл и поспешно уходит.
Задумываюсь о том, что за чудо с нами совершается. Как так вышло, что, прожив рядом несколько лет, мы знать не знали о бедах и чувствах друг друга, а теперь вдруг готовы разделить все? Имеет ли нам смысл переплетать судьбы? Выйдет ли из этого толк?
Конечно, никто не может дать нам никаких гарантий, однако сегодня, в эти минуты, до боли хочется верить, что наша любовная сказка одна из тысячи, продлится долго-долго и принесет нам и тем, кто нас окружает, много радостного и неожиданно приятного.
Стоп! — велю я себе. Он еще не сказал ничего конкретного, вы еще ничего не решили и не объяснились. Ты умудрилась, хоть и не преследовала такой цели, вернуть его к жизни. Но ведь это еще не значит, что вам надо быть вместе. Не исключено, что заговорить о главном он так и не отважится. Замираю, слыша его приближающиеся шаги.
— Вот. — Он проходит к столику и опускает на него поднос с двумя чашками кофе.
