Ведь у нее и в мыслях не было ничего подобного. Так, безобидные фантазии, безвредное любопытство, смутный сон, но и только. Могла ли она подумать, что зайдет так далеко? Да разве она могла себе такое даже представить?
Замужество оставило у Анны смутные воспоминания о торопливой, неловкой возне под одеялом, выполнение супружеских обязанностей не было особо приятным делом, но от этого нельзя было уклониться. Разве она могла представить себе, что те же самые, в сущности, нелепые действия могут так пьянить и лишать разума? Никогда с мужем Анна не испытывала и не позволяла себе того, что испытала и позволила прошлой ночью. И самое страшное… самое ужасное заключалось в том… что она наслаждалась этим. Возможно, объективная оценка собственного поведения и привела ее в столь плачевное состояние сегодня утром.
Анна поднялась с пуфика и принялась расхаживать по комнате, как делала это большую часть ночи. Страх в ее душе перерос в панику, когда она заметила пробивающиеся сквозь портьеры лучи утреннего солнца и осознала, что самое худшее еще впереди. Да, самое худшее только начиналось.
То, что произошло вчера ночью в летнем домике с малознакомым мужчиной, не могло благополучно закончиться страстным поцелуем и прощальными ласками. Нельзя было привести в порядок одежду и считать, что все по-прежнему. Ей, леди Хартли, владелице ранчо “Три холма”, теперь придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Она будет видеть это, глядя на себя в зеркало, ужасная тайна будет ложиться вместе с ней в постель по ночам, и более того, ей придется смотреть в глаза Джошу.
Она согрешила с Джошем Коулманом. Она переспала с ним, проявив не больше благоразумия, чем обычная шлюха, и каждый раз при виде Джоша она будет вспоминать об этом. И он будет вспоминать. Боже мой, как же такое могло случиться? Как она могла это допустить?
Но какой толк в панике? Анна постаралась взять себя в руки. Она остановилась, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. А потом решительно заявила самой себе:
– Прекрати!
Еще раз глубоко вздохнув, Анна разжала кулаки. Она подумала, что сейчас уже не имеет значения, как это могло случиться. Что случилось, то случилось, тут ничего уже не изменишь. И она не позволит себе так из-за этого распускаться. Она справится. Ведь она Анна Эджком, леди Хартли, которая всегда добивалась того, чего хотела. Да, она справится.
– Доброе утро, – раздался позади нее радостный голос. – Завтрак подан.
Анна обернулась. На пороге ее спальни стоял Джош.
И вся ее вновь обретенная храбрость и решительность тут же испарились. Анну вновь охватила дрожь, справиться с которой было невозможно. В течение минуты, показавшейся ей бесконечной, Анна только и могла, что молча смотреть на Джоша.
Она вновь видела его ленивую улыбку, мягкий свет в глазах, и что-то внутри Анны растаяло и потянулось к Джошу. Его глаза притягивали ее, словно теплые объятия, и Анна не могла ни понять причину этого, ни бороться с этим.
Сила обаяния Джоша сейчас так же кружила Анне голову и обезоруживала ее, как в тот самый момент, когда она впервые увидела его. “Теперь он мой, – подумала Анна, – он принадлежит мне. Его сильное тело, завитки волос на груди, его руки… ох, его руки!
Анна устремила взгляд на длинные смуглые пальцы Джоша и почувствовала, как заныло в животе. Она вспомнила, как ее ладони сжимали его узкую талию, вспомнила мускулистую спину, которую обнимали ее руки, соленый, резкий вкус его кожи, мужской запах его тела.
У Анны перехватило дыхание, она не могла отвести взгляда от Джоша. Анне даже стало немного стыдно за то, что всего лишь от коротких воспоминаний в паху разлилась приятная истома.
К реальности Анну вернуло осознание собственной слабости. И еще этот интимный блеск в глазах Джоша. У нее больше не было секретов от него. Джош знал ее всю. И этого Анна не могла перенести.
Она расправила плечи, сжала кулаки и спросила тихо, но решительно:
– Как вы посмели войти в мою спальню, не постучав? Что вам здесь нужно?
Сначала лицо Джоша вытянулось от удивления, затем его сменила грустная усмешка.
– Это мне особенно нравится в вас, мадам. Вы непредсказуемы. – Джош поставил поднос на стол и шагнул к Анне, в его взгляде мелькнула снисходительность. – Ничто вас не может изменить, да?
Анна напряглась и вздернула подбородок. Лицо ее ничего не выражало, голос звучал холодно:
– А почему, собственно, я должна меняться?
– Ну, после вчерашней ночи я по крайней мере рассчитывал на дружеское пожелание доброго утра. – Теперь Джош стоял уже совсем рядом. Она почувствовала, как запульсировала жилка на шее, когда Джош протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее волос – Могли хотя бы улыбнуться.
Анна выпрямилась.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Джош обнял Анну за плечи, притянул к себе и легонько куснул мочку уха.
– Тогда позвольте мне освежить вашу память, – пробормотал он.
От первого же прикосновения Джоша сердце Анны едва не выскочило из груди. Собрав волю в кулак, Анна резко отшатнулась.
– Уберите от меня руки, мерзавец! – Голос Анны дрожал, ей пришлось глубоко вдохнуть, чтобы унять эту дрожь. – Прошлой ночью ничего не произошло, запомните.
Джош недоумевая глядел на нее, первым его побуждением было засмеяться. А что еще он мог сделать в подобной ситуации? Все его знания о женщинах, об их чувствах, о себе и своих чувствах пошли прахом благодаря необъяснимому поведению Анны Эджком.
А потом он увидел глаза Анны. Они светились гневом, однако за этим гневом было что-то другое, что так тщательно скрывалось. Страх? Она боялась его, боялась себя, боялась того, что произошло между ними. И стыдилась. Джошу стало не по себе, когда он понял, какой мучительный, терзающий душу стыд гложет Анну.
Господи, из чувства скромности эта женщина закрывала ножки пианино! Конечно же, воспоминания о ночной вакханалии наполнили ее таким отвращением, что она отказывается признать свершившийся факт. Анне было стыдно. То, что для Джоша стало самым прекрасным мгновением в жизни, не вызвало у Анны ничего, кроме отвращения.
Поняв это, Джош почувствовал себя разбитым и опустошенным.
И тут пришла злость. Даже не злость – холодная ярость. Он шел к ней сегодня утром с распахнутой душой. Прошлой ночью ему показалось, что они только прикоснулись к началу чего-то огромного и прекрасного, и… черт побери… вечного. А она стоит и смотрит на него с таким видом, будто он просто кучка мусора, испачкавшая ее ковер.
Джош посмотрел на Анну и сделал шаг назад, небольшой, но вполне достаточный, чтобы дать понять – отныне их разделяет целый океан. Этого шага хватило, чтобы Анна увидела в глазах Джоша презрение, пронзившее ее словно нож.
– Да, пожалуй, вы правы, – тихо промолвил Джош, не сводя с Анны ледяного взгляда. – Ничего не произошло. – Лицо его окаменело. – Но исключительно ради удовлетворения любопытства не могли бы вы сказать мне, кто была та женщина, с которой я провел эту ночь? Я хотел бы поблагодарить ее.
