ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ее отец сделал это снова…
Кейра Дин Тейлор повернула красный «шевроле» и наконец-то оказалась на родной земле.
В течение многих лет, дважды в год – в день свадьбы и в день смерти жены – Питер Тейлор напивался в доску и проигрывал в покер свое ранчо «Тилтид». Слава богу, все в техасском городке Бутлик знали об этой слабости Питера, и как только старик трезвел, новый «владелец» с радостью перепродавал ему ранчо за пару стаканчиков пива.
Но на этот раз все было по-другому. Питер проиграл ранчо человеку, которого Кейра презирала больше всего на свете, – Таю Мердоку. Вряд ли что-нибудь заставит этого мерзавца отказаться от своего выигрыша.
Кейра припарковала автомобиль неподалеку от дома. Выйдя во двор, отец приветствовал ее с добродушной улыбкой.
– Ах, папа. – Она бросилась в его объятия, вдыхая знакомый запах табака, пропитавший старый пиджак. – Скажи, что я неправильно поняла тебя. Ты не мог проиграть ранчо Таю.
Питер гордо вскинул подбородок:
– Он победил в честной игре.
– Тай Мердок понятия не имеет, что такое честь. – Даже спустя шесть лет упоминание об этом мужчине пробуждало в ней массу разных эмоций. Воображение тут же нарисовало смеющиеся темно-карие глаза, бросающие вызов.
– Боюсь, ты ничего не сможешь сделать. Мы подписали договор, и теперь ранчо принадлежит ему на законных основаниях. – Чувствовалось, что Питер не находит себе места от смущения. – Здесь многое изменилось за последнее время, дочка. Ты бы знала об этом, если бы жила в «Тилтид».
Питер очень огорчился, когда Кейра уехала из дома сразу же после смерти матери. Дочь бросила его в тот момент, когда они особенно нуждались друг в друге. Больше она не совершит подобную ошибку. Эта земля в крови у всех Тейлоров, и женщина намеревалась сохранить ее для своего сына.
Мысль о Лейне, пятилетнем сорванце, наполнила сердце матери гордостью и решимостью. Даже если ей придется вступить в схватку с самим дьяволом, она отвоюет эту землю для сынишки.
Расправив плечи, Кейра направилась в дом, желая окунуться в атмосферу уюта и покоя. Оказавшись на пороге, она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Сосна? Ее глаза удивленно распахнулись. Что-то здесь не так. Куда подевались знакомые запахи старой кожи и древесного масла?
Женщина подозрительно огляделась вокруг. Не было круглого семейного стола и бамбуковых стульев. На их месте стоял роскошный гарнитур из красного дерева.
– Отец! Куда подевалась наша мебель?
– Я перенес ее в трейлер.
– Ты живешь в трейлере? Только не говори, что этот негодяй Мердок выгнал тебя на улицу. Я придушу его своими собственными руками, и он больше никого не сможет облапошить. Я… я…
– Ой, как страшно! У меня аж коленки трясутся.
Кейра похолодела от ужаса. Она тотчас узнала глубокий низкий голос, который столько раз вкрадывался в ее мечты. Хрипловатый и сексуальный, со скрытой усмешкой, он вызывал волнующую дрожь в теле. Она сжала кулаки, а потом повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с самим дьяволом.
Питер предупреждающе поднял руку.
– Попридержи язычок, Кейра Дин. Я сам решил перебраться в трейлер. Этот парень не стал бы выбрасывать старика на улицу.
– Но ничто не помешало этому парню, как ты его называешь, украсть наше ранчо, – не унималась Кейра.
Она не была готова к тому чувству, которое завладело каждой частичкой ее тела, стоило ей увидеть его. Вот он, сногсшибательный, как всегда, стоит, прислонившись широким плечом к двери. Едва заметная усмешка коснулась его чувственных губ. Какое-то мгновение Кейра просто смотрела на Тая, испытывая муки от нахлынувших воспоминаний.
Будь он проклят! Что ни говори, фортуна всегда была к нему благосклонна. За все эти годы он ни чуточки не постарел, пожалуй, только стал выглядеть более мужественно – высокий, стройный ковбой, заставляющий трепетать от желания многие женские сердца. И никто в целом мире не выглядел лучше в потертых старых джинсах и черной рубашке, чем Тай Мердок.
Вот только как заставить его темно-карие глаза смотреть на нее без усмешки? Он не имеет права быть таким спокойным, в то время как она готова взорваться от гнева.
– Ну, конечно же, этому перекати-поле не понять, насколько человек может быть привязан к родной земле. Я люблю это место. Это мой дом.
И снова дьявольская усмешка. Тай непринужденно снял шляпу и сел на стул, расставив ноги, словно все здесь всегда принадлежало ему.
Будь он проклят! Сейчас ее дом на самом деле принадлежит ему.
Кейра постаралась взять себя в руки. Тай Мердок уже достаточно отнял у нее. Он не получит еще и это ранчо.
– Ты вор и обманщик, Мердок, – не сдержалась она.
Тай скрестил руки на груди, его губы растянулись в горькой усмешке.
– Привет, Кейра! Я тоже очень рад тебя видеть.
На подсознательном уровне Кейра чувствовала, что Тай прячет истинные чувства под маской циника и простачка. Но разве это имело значение?
– Ты воспользовался слабостью моего отца.
– Он этого не делал, – возразил Питер, вставая.
В ушах у Кейры звенело, а перед глазами поплыли круги. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. Или совершит убийство. Проблема заключалась лишь в том, кого убить первым – отца или ничтожество по имени Тай Мердок.
– Пап, прошу тебя, если сам ты не можешь справиться с этим… сутенером, то, по крайней мере, не мешай мне.
Кейра пожалела о своих словах, как только они сорвались у нее с языка. Лицо Питера потемнело от боли. Она бросилась к нему в попытке успокоить уязвленную гордость. Но было уже слишком поздно. Питер резко отстранился и неуклюже поплелся к двери.
– Пойду в трейлер. Когда ты немного успокоишься, приходи. Сэлли приготовит ужин.
Он вышел, хлопнув дверью. Кейра с недоумением посмотрела ему вслед. Кто такая эта Сэлли?
– Не хочешь чашечку кофе?
Дружелюбие Тая заставило Кейру широко открыть рот от удивления. Она не так представляла себе их встречу. Не предполагала, что он вспомнит, какой кофе она любит или какую музыку предпочитает. Тай должен был предстать перед ней в образе чудовища, которое когда-то безжалостно бросило ее на произвол судьбы ради победы на очередном родео.
Воспоминание о том утре было так же свежо в памяти, как вкус кофе во рту.
В тот день они стояли возле его старенького пикапа. Сильный июньский ветер пронизывал насквозь. Тай держал ее в объятиях до тех пор, пока она не заплакала.
