Напуганный печальным примером своих родителей и своего брата, у которого дважды находили венерические заболевания, принц Альберт испытывал ужас перед любыми сексуальными контактами и поэтому опасался случайных связей. Кроме того, он часто впадал в беспокойство, нервничал по каждому поводу, раздражался по пустякам и, по словам брата, обнаруживал склонность к необоснованным обобщениям, когда во всех смертных грехах виноватым становилось все абстрактное человечество.
Однако больше всего барона Штокмара беспокоили те черты характера принца Альберта, которые были вызваны его смущением в общении с женщинами. Наблюдая за повседневным поведением принца, Штокмар пришел к неутешительному выводу, что неумение Альберта находить общий язык с представительницами противоположного пола объясняется прежде всего тем, что «в ранние годы он был лишен материнской ласки и не выработал у себя столь необходимого для каждого человека стереотипа поведения с женщинами. Он всегда имел больший успех у мужчин, чем у женщин, к которым относился с редким равнодушием, безразличием и без каких бы то ни было проявлений страсти».
Когда в мае 1836 г. принц Альберт впервые приехал в Англию вместе с братом Эрнестом, то покорил всех приятной внешностью и обаянием. Но с другой стороны, его субтильная конституция не позволяла ему полноценно участвовать во всех увеселительных мероприятиях, балах, вечеринках, обедах и ужинах, концертах и в прочих придворных ритуалах, которые он вынужден был посещать. Кроме того, он не привык к ночной жизни и всегда стремился пораньше уйти спать. Однажды принц ушел спать в то время, которое для Виктории было просто детским. А когда на вечеринке, устроенной во дворце в честь семнадцатого дня рождения принцессы Виктории, Альберт дважды потанцевал с ней, она вдруг заметила, что тот «смертельно побледнел и чуть было не лишился чувств». После этого он два дня отлеживался в своей комнате и восстанавливал силы. «Мне очень жаль, - писала Виктория своему дядюшке Леопольду, — что в лице принца Альберта мы получили при дворе самого настоящего инвалида». А позже Виктория часто писала о нем в своем дневнике, называя его «деликатным желудком». В отличие от нее принц Альберт не мог переносить тяжелую или острую пищу и часто мучился от болей в желудке. В свои детские и юношеские годы он был приучен к здоровой пище, которая не отличалась ни разнообразием, ни экзотичностью. Словом, он придерживался гастрономических традиций своей родины. А во время своей первой поездки в Англию Альберт постоянно жаловался своей мачехе, что все эти бесконечные увеселительные ритуалы утомляют его и выбивают из привычной колеи. Так, например, один из концертов продолжался до часа ночи, а второй закончился чуть ли не в два часа. И тем не менее в своих письмах дядюшке Леопольду и его жене Виктория сообщала, что нашла в лице Альберта верного друга, хорошего товарища и прекрасного собеседника. Примерно так же она относилась и к его брату.
«Они оба чрезвычайно добродушные, приятные и очень хорошие парни. Однако в отличие от Эрнеста Альберт весьма красив и отличается доброжелательным выражением лица... Я благодарна вам, мой любимый дядюшка, что вы предоставили мне прекрасную возможность познакомиться с Альбертом. Могу заверить вас, мой дорогой дядя, что мне с ним очень приятно и мне он чрезвычайно понравился. Он обладает всеми качествами, которые делают общение с ним интересным и полезным. Он такой чувствительный, такой добрый, такой хороший, что я даже слов не нахожу. Кроме того, он обладает весьма приятной внешностью, а его сдержанные манеры выше всяких похвал».
«Наиболее приятное в его внешности, — записала Виктория в дневнике, — заключается в добродушном и доброжелательном выражении лица. Оно источает доброту, искренность и незаурядный ум».
Что же до принца Альберта, то он был более сдержанным в выражении своего отношения к Виктории. «Дорогая тетушка (герцогиня Кентская) очень добра к нам и делает все возможное, чтобы мы чувствовали себя как дома, — писал он в письме к своей мачехе. — А наша кузина тоже весьма добродушная особа». И больше ни единого слова. Позже он стал более откровенным и дал краткую характеристику своей кузины: она разделяла с ним его увлечение музыкой. Но можно ли было сказать, то у них есть еще что-то общее?.. К тому времени ему уже сообщили, что она «невероятно упряма», что чрезвычайно любит всякие «церемонии, этикет» и привержена вполне «тривиальным формальностям» придворной жизни, чего нельзя сказать о нем. Кроме того, она не разделяла любви принца к природе, отдавая предпочтение балам, после которых укладывалась спать поздно ночью. Наконец, его просто пугала перспектива остаться в Англии надолго и страдать от ностальгии по родным краям.
А принцесса Виктория, несмотря на все свое восхищение наружностью и душевными качествами Альберта, вовсе не торопилась выходить замуж, во всяком случае до 1840 г., а то и позже. И Викторию постепенно стала раздражать настойчивость дядюшки Леопольда, который продолжал подталкивать ее к браку с Альбертом. При этом она говорила, что «еще не совсем взрослая», да и принц Альберт был скорее мальчиком, чем взрослым мужчиной. Словом, она ссылалась на возраст и постоянно доказывала королю Леопольду, что вряд ли ей стоит выходить замуж до двадцати лет. Кроме того, он «должен был в совершенстве овладеть английским языком и научиться читать и писать без ошибок, чего проста невозможно добиться за столь короткое время... К сожалению, как мне кажется, его французский также оставляет желать лучшего». Однако больше всего Виктория выражала неудовольствие его равнодушием к придворному этикету и тем, что он рано укладывался спать после ужина. Интересно, что сказал бы об этом лорд Мельбурн? Впрочем, он сам не одобрял привычки королевы устраивать балы, танцевать далеко за полночь и ложиться спать чуть ли не под утро. Узнав о предпочтениях юного принца, Мельбурн не стал скрывать своего удовлетворения и заявил, что ему нравится такое поведение.
После того как принц Альберт вернулся домой, а Виктория стала королевой Англии, у нее появились дополнительные причины не торопиться со свадьбой. Поскольку скандал с неожиданной смертью леди Гастингс постепенно утих и Виктории пришлось расстаться с лордом Мельбурном, она в полной мере наслаждалась своей самостоятельностью и дорожила своей независимостью.
На двадцатилетие королевы Виктории в Виндзорский дворец приехал 21-летний сын царя Николая I и наследник престола великий князь Александр. После роскошного ужина во дворце Сент-Джордж был дан грандиозный бал, завершившийся только после двух часов ночи. «Никогда еще я не получала столько удовольствия, — отметила королева в дневнике. — Нам всем было так весело!» А великий князь Александр оказался «чрезвычайно м«лым и обаятельным человеком». Виктория с огромным удовольствием танцевала с ним мазурку и позже отметила, что он был «настолько сильным и ловким танцором; что только с превеликим трудом можно было поспеть за ним. Князь кружит вас так быстро, как в вальсе, и это очень приятно... Я просто влюбилась в него... Он такой открытый, молодой, жизнерадостный... у него такое доброе и милое лицо, Добродушная улыбка и мужественная фигура». На фоне великого князя все остальные гости выглядели довольно бледно и не имели «никаких преимуществ» перед королевой. А когда королева отправилась спать, то была так возбуждена знакомством с великим князем, что не смогла даже уснуть до пяти часов утра.
