Книга Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Гай Цезарь был приятно поражен, когда Юния открылась ему – сразу, едва они вступили на борт галеры, отплывающей на Капри. Она зашла в его каюту и с невинной улыбкой стянула шлем с белокурой головы.

– Любовь моя, ты сошла с ума! – воскликнул потрясенный Калигула.

– Не хотелось разлучаться с тобой, ты уж не гневайся!

– Как я могу? Я рад без памяти, что моя счастливая звезда со мной. Но как к этому отнесется твой отец? Ты же еще не моя законная жена. – Гай страстно обнял ее и принялся покрывать поцелуями.

– Я сочинила легенду, что отправляюсь осмотреть загородный домик на Аппиевой дороге, который ты подарил мне, выкупив у Лициния. Твоя сестра Ливилла любезно согласилась приютить моих рабов, что сопровождают меня в поездке. Мы же с ней теперь подруги. Недоброе предчувствие не покидало меня с тех пор, как ты сказал, что едешь к цезарю. Что за спешка?

– Макрон передал со мной важные бумаги, к тому же Тиберий должен дать свое согласие на проведение тех торжеств, что я запланировал на время нашей свадьбы. И… мне нужно его разрешение на заем из императорской казны. Но я счастлив, что ты со мной. Теперь я уверен, что все получится.

Плавание завершилось быстро, дул попутный ветер, наполняя белый парус. В небольшой гавани их встретили и препроводили на виллу «Юпитер», одну из двенадцати, где в это время изволил пребывать цезарь. Остров поразил Юнию красотой, обилием тенистых рощ, чудных статуй, увитых цветами гротов и роскошных вилл, выстроенных из разноцветного мрамора. Она щебетала как птичка, срывая роскошные цветы и осыпая ненаглядного Гая. Преторианцы с усмешкой глядели на чудного юношу, подозревая в нем противоестественную склонность к Гаю Цезарю, удивляясь, что тот, ненавидящий мужеложцев, терпеливо все сносит.

Но, увидев, как они вышли из дворца после аудиенции у цезаря, легионеры удивились превращению юноши в прелестную девушку. Юния уже ни от кого не таилась, сняв шлем.

Она пересказала Гаю разговор с Тиберием, сделав упор на обеспокоенности императора тем, что Гемелл, его внук, наденет тогу совершеннолетия только через несколько лет. Это заставило Калигулу призадуматься.

– Старик совсем выжил из ума. Ливия предупреждала, что он может поделить меж нами власть, но при этом была уверена, что Гемелл долго не проживет.

– Еще бы, – фыркнула Юния, – есть много смертельных болезней на свете, наверняка одна из них и сведет его в могилу.

Гай благодарно глянул на нее и тоже рассмеялся. Его вторая половинка безошибочно угадала приговор внуку Тиберия.

– Этот волчонок уже проявляет подлый нрав, подслушивая и вынюхивая везде. Ни я, ни Макрон никогда не говорим при нем после истории с Иродом Агриппой.

– Я не слышала об Ироде Агриппе, поясни для девочки-провинциалки.

– Внук Ирода Великого, царя Иудеи. С ранних лет он воспитывался в Риме при дворе Августа. Он был лучшим другом моего отца. Недавно негодяй кучер обвинил его в оскорблении величия и государственной измене, донеся Тиберию, что слышал изменнические слова, когда я и он совершали поездку в Капую к Друзилле. Слова эти действительно были несколько опрометчивыми, но он рассчитывал, что, кроме меня, их некому понять. Однако кучер донес, и Тиберий велел Гемеллу вести за ним слежку, Ирод в то время был назначен его наставником. Во время последнего путешествия на Капри маленький Тиберий сообщил цезарю, что Ирод надеется на его скорую смерть из-за долгов, которые не может погасить. Обвинение, шитое белыми нитками, предъявили моему другу немедленно, сам Тиберий отдал Макрону приказ увести Агриппу в тюрьму, где он находится и поныне.

– Собаке – собачья смерть, – задумчиво проговорила Юния. – Я думаю, Тиберий Гемелл заслужил именно такую. Он виноват уже просто в том, что родился на свет.

Калигула рассмеялся.

Попутный ветер быстро пригнал кораблик обратно в Остию, и через несколько часов быстрой скачки показались Раудускуланские ворота. Юния надела шлем, спрятав волосы, и они с Гаем разъехались, договорившись встретиться на обеде в доме Ливии.

Калигула же распустил преторианцев и направился к Макрону.

Невий отдыхал в своих покоях с чашей вина, но сразу же принял Гая Цезаря.

– Вот, Невий, послания для тебя с Капри.

Макрон поморщился.

– Наш Тиберий, как всегда, прямолинеен по поводу твоих долгов, – сказал он, пробежав глазами свитки. – Но разрешение на выделение средств ты получил. К тому же он назначил меня быть посаженым отцом на церемонии твоего бракосочетания.

– Почту за честь, мой друг.

– Он пишет, что твой тесть должен быть введен в списки сената, большая милость. Он сказал тебе, что пожаловал ему во владение земли в Испании, а также право воспользоваться долгосрочной арендой медных и железных рудников под ничтожный процент? К этому он приложил дарственную на некоторую недвижимость на Велийском холме и на Субуре. Твой тесть стал богачом. Ума не приложу, что за муха расточительности укусила нашего скупца? – Удивлению Макрона не было предела.

– Это была не муха, а моя Юния, – сказал Гай Цезарь, тоже порядком озадаченный.

– Что я слышу? Неужели она сопровождала тебя на Капри?

– Да, она тайком пробралась на корабль, надев доспехи преторианца. Ты еще плохо знаком с ней, а то бы не удивлялся. И я представил ее цезарю. Она нежданно напомнила ему Випсанию, к которой он питает слабость до сих пор, и Юния увезла из его дворца императорский перстень с огромным изумрудом, лично пожалованный с властительной руки.

– У твоей невесты много талантов, – заметил Макрон. – Она умеет покорять людей. Достаточно одного взгляда на ее божественную красоту, чтоб сердце никогда не знало покоя. Но расшевелить душу грозного старика… Я преклоняю перед ней колени.

Незаметно для себя Невий разоткровенничался, отпив неразбавленного вина из хрустальной чаши. Видимо, эти мысли, как отметил про себя Калигула, столь давно занимали его, что он даже не потрудился предложить гостю выпить. И Гай Цезарь, боясь пошевелиться, чтоб не спугнуть обычно осторожного Макрона, услышал историю о том, как тот в лупанаре Лары Варус нечаянно откинул занавесь кубикулы и наблюдал, как танцует сама Венера, богиня любви. Но неожиданно чело Макрона потемнело, и он испуганно замолчал, наконец осознав, что сболтнул лишнее. Лицо Калигулы осталось непроницаемо под его испытующим взглядом, Гай сделал вид, что не обратил на пьяные бредни внимания, и поинтересовался новостями.

– Лелий Бальб добивается осуждения Акунции, – ответил Невий, – колесо судебного разбирательства закрутилось. Этот жалкий доносчик из кожи лезет вон, придумывая все новые обвинения. Никто не надеется на спасение этой женщины, в сенате перешептываются, что кто-то поощряет Бальба. – Макрон, естественно, умолчал о своей причастности к этому делу и перевел разговор на другое: – Уже вечер, пора обедать, ты, надеюсь, примешь наше с Эннией приглашение?