Линиум поднял руки, словно сдаваясь:
— М-да… а когда в глазах изумленных слушателей высохли слезы благоговейного умиления, случается еще одно чудо. Рассказывая эту красивую историю, великолепный бесстрашный Сновидец разрушает таинственные чары Круга: Круг, стало быть, раскрывает свою туманную симметрию, и оттуда выходит Сенида, и держит в руках силу снов, и отдает ее миру… Сенида… ТАКАЯ, КАКАЯ ЕСТЬ!!!!!! — вдруг закричал Линиум, забрызгав Сновидца слюной и кусочками непережеванной ящерицы. — О, Господи, — простонал он, — такая, какая есть… святая и злая.
Сновидец резко отшатнулся. А потом снова придвинулся ближе и прикоснулся к руке своего собеседника:
— Послушай, Линиум…
— Не надо, — сказал Линиум. — Мы еще не дошли до ее волшебного объяснения, как эта вселенская скорбь оказалась запертой в Круге… в Круге.
Линиум замолчал, глядя в пространство.
Сновидец вдруг осознал с необычной, пронзительной ясностью, что теперь его судьба сплелась с судьбами всех и всего, что есть сущего в мире. Что все, что сейчас происходит, это уже не зловещая выдумка, за которую придется платить неизбежной потерей себя. Ладно, подумал он, сейчас я должен собраться с стами и призвать все свое мастерство сказителя, чтобы разрешить эту загадку. Его душа преисполнилась новой решимости, взгляд сделался твердым и ясным.
Все вокруг было окрашено в красновато-коричневый цвет. Облака походили на сказочных великанов, купавшихся в море цвета ржавчины. Снова поднялся ветер. Запах мяса привлек многочисленных мух. Энергия растекалась по телу Сновидца и скапливалась у сердца. Сердце билось, и билось, и билось…
Он повернулся и посмотрел на Линиума, глаза — в глаза.
— Ладно, Линиум, а теперь послушай меня, — проговорил он с нажимом. — Ты мне тоже не нравишься… я никогда бы тебе не доверился, будь у меня хоть какой-то выбор. — Его глаза горели огнем. — Но так получилось, что мы теперь вместе, и я тебя очень прошу, давай обойдемся без этих красивых и пафосных слов. У нас есть дело, которое нам надо закончить. Вот и давай делать дело. — Он выдержал паузу. — Для начала хотелось бы выслушать твою версию. Мне нужно знать, почему ваше совокупление с Сенидой стало поворотным моментом во всей истории. В общем, рассказывай все, как есть.
Линиум нахмурился, но все же кивнул.
— Да, Сновидец, конечно, — сказал он тихо.
Он вздохнул и продолжил:
— Все очень просто, Сказитель. Сенида использовала мое смертное тело, чтобы оплодотворить свою духовную яйцеклетку. Кстати, тогда меня и покалечило. — Он поморщился, словно одно только воспоминание обожгло его болью.
Сновидец молча кивнул.
— Ты все видел в деталях. Ты знаешь, зачем ей был нужен этот несчастный ребенок. — Голос Линиума заметно дрожал. — Искра жизни, изначально исполненная запредельного знания, уже содержалась в утробе Сениды, в этом темном пространстве снов; она создала свой собственный, наделенный даром предвидения разум еще до того, как превратилась в утробный плод. Этот ребенок, еще в утробе, был наделен поразительными умственными способностями и врожденными знаниями трансцендентальных технологий… Он уже тогда предвидел и принял свою разрушительную судьбу в пророческом потоке творения. Однако в какой-то момент беременности это гибридное существо соприкоснулось с чистейшим, ничем не запятнанным сознанием. Иными словами, оно причастилось целительной сущностью Сен, частица которой была и в Сениде. Сама Сенида об этом не знала. Как я уже говорил, этот ребенок еще в утробе был наделен поразительными умственными способностями, и он сразу понял, что матери не нужно об этом знать.
Линиум улыбнулся, и в его темных, опустошенных глазах, давно лишившихся радости, вдруг зажегся огонь настоящего чувства.
— Он появился на свет уже взрослым, в теле мужчины. То есть с виду он был человеком. И все-таки каждый, кто смотрел на него, видел тот образ, который хотел увидеть, — его черты не были закреплены.
— Поющий в Истоке, — медленно проговорил Сновидец. — Поющий в Истоке.
Линиум кивнул и указал взглядом на левый карман Сновидца.
— Книга, — сказал он. — Достань, пожалуйста, книгу… хорошо. А теперь думай, о чем я сейчас рассказал, и раскрой ее на любой странице.
Сновидец взглянул на открывшуюся страницу.
— ЗЕМНЫЕ СНЫ ~
Книга мудрости ~ Лексикон Поющего в Истоке.
Поющий в Истоке был единственный в своем роде. Когда он пел, вся Вселенная замирала, и в какой-то момент его слова обретали плоть и выпевали нас в бытие; мы были мистической формой его языка, а не органом, воспринимающим этот язык извне. Часто бывало, что эти слова превращались в движение нового типа сознания. Мы вбирали в себя его мудрость, которая была для нас как путеводная нить в лабиринтах разума.
Внутри его слов содержались обширные области поверхностных абстракций, необъяснимых, горячечных и анархичных по сути; области, где вся структура его голоса становилась неопределенной, экзальтированной и взрывоопасной.
Впадая в такой гипнотический транс, Поющий в Истоке преображал нашу сущность. Мы видели, как он очищает от зла Технологию Духа.
Поначалу его зримый образ был для нас как узор в зыбком пространстве снов. Его тело было земным, человеческим. Его гибкие руки — как ветви древа Любви: этот дар от Истока был для нас, словно мурашки блаженства по коже. Каждый из нас был вплетен в его тело.
Его глаза обнимали весь мир, наподобие прозрачных ангелов, чьи распростертые крылья шелестели всеми оттенками чувственного восприятия. Наши души питались его энергией.
Его голос не умолкал ни на миг, изливая на мир свою мудрость. И куда бы ни шел человек, где бы он ни находился, повсюду был чистый голос Поющего в Истоке, который пронизывал все слои осязаемого мироздания.
Поющий в Истоке давал удивительные вопросы на наши ответы и наполнял наш смысл жизнью.
— Слова в книге — это единственное, что у меня от него осталось, — сказал Линиум с неподдельной печалью в голосе. — Его образ стерли из этой Истории.
— Расскажи, что случилось, — попросил Сновидец. Даже не попросил, а потребовал.
Линиум нахмурился, словно черная туча затянула сияющий небосвод его мыслей.
— Начнем с того, что Поющий в Истоке не навлек на себя недовольство Сениды, — его голос был слабым и ломким. — Ей тогда было не до него. Она увлеклась разработкой нового типа злых чародейских сущностей, Дух-Ведьм, и ее даже устраивало, что ее сын обретается среди смертных и наблюдает печальные результаты воздействия времени и энтропии. Но люди любили его, а он дарил им сочувствие и сострадание, которого они не знали доселе. Несмотря на всю боль, которую я испытал при его зачатии, я гордился тем, что тоже принял участие в создании такого красивого и великодушного существа. Он часто ко мне приходил и говорил со мной смиренно и кротко. Как сын, который любит и уважает своего отца.
