— Спасибо тебе, добрый молодец! — произнес он звенящим, явно потусторонним, но совсем не страшным голосом. — Освободил ты от злого заклятия и меня, Ивана-Княжича, и братьев моих, Петра да Сидора, и сестрицу нашу меньшую Василисушку!
В это время прямо из воздуха появились еще два призрака, очень похожих на первый, а Ледяница-Студеница приземлилась на полянку рядом с ними. Она как-то сразу потеряла все свои холодно-зловещие черты, стала прозрачнее, воздушнее, и Женьке стало ясно, что она-то и есть Василисушка, меньшая сестрица троих братьев — Ивана, Петра и Сидора…
— Пятьсот лет тому назад, — начал рассказ Иван-Княжич, — озеро сие в нашей вотчине было. И зимой, и летом в нем наши холопы рыбу ловили, и для отца, и для деда, и для иных предков наших. А когда отец наш помирать собрался, то завещал озеро Бездонное в приданое Василисушке. Но перед смертью наказал строго, чтоб более двенадцати пудов рыбы никто не вылавливал. Василиса же сего завета не исполнила. Послала зимой рыбаков на озеро и повелела мужикам, чтоб ловили, сколь наловится. Те ей еще раз батюшкин наказ напомнили, но сестрица наша строга была — перечить ей далее побоялись. И наловили они за один раз тринадцать пудов. А в те поры Василиса сама на озеро в санях прикатила, чтоб присмотреть за ловцами. И как поехали обратно, лед ни с того ни с сего провалился. Мужики-рыбаки выскочить успели, а княжна под лед ушла. Погоревали мы о ней, помолились за упокой души. А на третий день после смерти явилась нашему брату Сидору Белая Змея и рассказала, будто сестру нашу Василису Водяной-Лиходей себе забрал. Снарядился Сидор в путь и пропал безвестно. На девятый день Белая Змея брату Петру явилась и сказала, что-де Василису Болотный Бес в полоне держит. Ушел Петр, да и пропал вовсе. Ну а на сороковины мой черед пришел. Явилась мне во сне Белая Змея и сказала, что Василиса в плену у Духа Прорвы. Пошел я на озеро, и весь тот путь, коим ты, добрый молодец, проследовал, за спиной оставил. И оружье волшебное добыл, и загадку на камне разгадал, и Водяного одолел, и Беса… Заодно узнал, как братья мои пропали. Сидор не утерпел, да и рубанул Водяного, и за то в его, Лиходея, шкуру попал на пятьсот лет. Петр с Бесом Болотным сию же оплошку допустил — и сам стал Бесом Болотным на полтыщи лет. Ну а я оплошал — четвертый раз Духа Прорвы ударил. И за то промаялся до сего дня. А Василиса наша в обличьях Ледяницы-Студеницы, Болотницы-Охотницы и Лихоманщицы-Обманщицы пребывала. Ночью по заклятью сатанинскому все мы зло творили, души губили, а днем в пекле адскими муками мучились. Много сюда за пятьсот лет всякого люда в неурочные дни приезжали и беды наживали. Но далее камня с загадкой никто не доходил. И лишь ты, добрый молодец, нас и озеро от заклятья освободил! Ну, еще раз благодарствуем тебе — да недосуг нам…
С этими словами Иван-Княжич стал медленно подниматься над поляной куда-то в светлеющее небо, а следом за ним воспарили его братья и сестрица. Некоторое время их контуры еще можно было различить, но уже через пару минут, когда восходящее солнце окончательно вышло из-за леса и осветило поляну косыми красноватыми лучами, призраки совершенно исчезли в небесной синеве…
В тот же самый миг небо стало вращаться с огромной скоростью, и Женька, у которого начала от этого голова кружиться, как-то непроизвольно зажмурил глаза.
Глава XIX
СОН ИЛИ ЯВЬ?
Нет, Женька отчетливо помнил, что не терял сознание. Просто зажмурился ненадолго — и все. А потом, секунд через десять, не больше, снова открыл их и… очень удивился.
Никакого неба над ним не просматривалось. Чуть выше, чем на расстоянии вытянутой руки, над Женькой нависала брезентовая крыша палатки. Через откинутый полог виднелась освещенная солнцем поляна, вкусно пахло дымом и копченой рыбой. К тому же Женька лежал, как выяснилось, в спальном мешке — хотя точно помнил, как вылезал и из спального мешка, и из палатки перед тем, как отправиться в свой боевой поход. Ну и уж, конечно, не было на нем ни шлема, ни кольчуги с зерцалом, ни сафьяновых сапог, ни меча-кладенца.
Неужели все приснилось?!
Женька прислушался. Поначалу снаружи доносились только птичьи голоса да потрескивание дров в костре. Потом послышались приближающиеся шаги нескольких пар ног, хрустнула ветка, брякнуло ведро… Затем донесся до боли знакомый голос:
— Ну как, Валера? Ничего лещик, а?! Кило на три, по-моему!
Это, несомненно, говорил папа.
— Прибавляешь, Паша! — добродушно отозвался менее знакомый, но тоже хорошо узнаваемый голос того самого дядьки, которого Женькин отец вроде бы повез в больницу.
— Это точно! — согласился третий голос, который еще больше удивил Женьку, потому что принадлежал дяде Васе. Тому самому, что вчера вроде бы был болен и вовсе не поехал на озеро.
— Ну, самое малое — два с половиной! — упорствовал папа по поводу своего леща. Нет, на больного он ну никак не смахивал. Да и Валерий, должно быть, никаких аппендицитных симптомов не ощущал, потому что беззаботно захихикал и сказал:
— Еще полкило скинуть — будет в самую точку!
— А у меня безмен есть, — сообщил дядя Вася, — возьмем да и взвесим! А слабо поспорить?! Принимаю ставки, господа!
Нет, он тоже был очень бодрый, не похоже, что только-только из больницы.
Конечно, при такой ситуации Женька не стал оставаться в палатке. Он вылез из спального мешка, надел кроссовки и вышел к костру. Посмотрел по сторонам — и еще раз удивился.
Нет, конечно, он не удивился тому, что в трех шагах от него стояли папа, дядя Вася и тот самый Валерий, который вчера вроде бы мучался болями в животе. И даже тому, что они азартно, как мальчишки, обсуждали, сколько весит крупный лещ, пойманный папой на донку.
Гораздо больше его удивило, что на полянке сушатся две резиновых лодки — одна папина, а вторая, не иначе, Валерия. Та самая, которая вроде бы потонула! И палаток около костра стояло две…
Но еще больше Женька удивился тому, что солнце, которое, по идее, встало всего минут пятнадцать-двадцать назад, поднялось так высоко над горизонтом. И рыбаки явно уже вернулись с утреннего клева. Причем дядя Вася, должно быть, пришел пораньше и раскочегарил свою коптильню, которая дымила около костра, распространяя аромат копченой рыбы.
— Та-ак, — произнес папа шутливо, — а вот и Евгений Палыч проснулись! Маловато поспал, малыш… Наверно, мы тебя своим галдежем разбудили?
Женька еще больше удивился. Ничего себе «маловато поспал»! Ведь если ему приснилось все, начиная, допустим, с того момента, как они нашли больного Валерия, то он почти сутки во сне провел! А если ему приснилось все, начиная с того, что дядя Вася заболел и на рыбалку не поехал, то получается и того больше. Но как же он тогда сюда попал? Ведь если б дядя Вася поехал, то Женьку бы на рыбалку не взяли… Ерунда какая-то!
— Есть хочешь? — заботливо спросил папа.
— Ага… — пробормотал Женька, растерянно хлопая глазами.
— Что я говорил? — хмыкнул дядя Вася. — Почуял запах копченой рыбки — вот и вскочил. Вкуснотища-а!
