— Готовься к смерти, Иван-Царевич! — омерзительным голосом проскрежетал Дух Прорвы. — На куски изрублю!
Наверно, если б Женька не успел перехватить меч за рукоятку, а попытался бы еще раз использовать крестную силу, то не успел бы договорить, и пришлось бы ему худо.
Черный двуручный меч Духа с устрашающим свистом рассек воздух, но Женька, у которого теперь не было щита, сумел подставить свой меч под удар и парировать его. Дзанг! Сталь лязгнула о сталь, целый сноп оранжевых искр вылетел из-под столкнувшихся клинков.
Дух вновь взметнул меч и наискось ударил, намереваясь отрубить Женьке голову, но и в этот раз «Иван-Царевич» сумел отразить удар. Снова искры, лязг — и больше ничего ужасного.
Надо сказать, что в первые секунды боя Женька здорово испугался. Потому что черный рыцарь, внутри которого прятался Дух Прорвы, был гораздо выше ростом. Даже стоя на серебристой дорожке, поднимавшей Женьку на полметра в воздух, «Иван-Царевич» оказался ниже рыцаря на целую голову. И меч у него был раза в два длиннее Женькиного, и черные латы выглядели более крепкими, чем кольчуга с зерцалом. Сначала казалось, будто этому Духу-рыцарю удастся одним ударом сшибить «Ивана-Царевича» с серебристой дорожки.
Однако после того, как Женька сумел отразить первые удары Духа, он почуял, что силы у этой железной фигуры намного меньше, чем кажется. И когда рыцарь вновь занес за спину свой огромный меч, Женька быстро размахнулся и со всего размаху рубанул его по шлему… Бум-м! Бряк! — удар оказался настолько сильным, что шлем развалился пополам, будто был не из стали сделан, а из папье-маше.
После того как разрубленный шлем распался на две половинки и упал наземь, где почти мгновенно сгорел синим пламенем, стало видно, что вместо настоящей головы у рыцаря есть только желтовато-белый череп, из глазниц которого выпучены два оранжево-красных шарика размером с небольшие мандаринки.
Но все-таки Дух еще раз взмахнул мечом, пытаясь горизонтальным ударом сбросить Женьку с серебристой дорожки. Не тут-то было! Женька пригнулся — и меч просвистел над его головой. Поскольку двуручный меч черного рыцаря был тяжеленный, то при вращении потянул за собой своего владельца, и Дух Прорвы на несколько мгновений повернулся к Женьке спиной. «Иван-Царевич» подпрыгнул в воздух аж на метр или больше, быстро взмахнул мечом и обрушил его на стальной наплечник. Бам-м! Бряк! — наплечник разлетелся на куски, будто был стеклянный или фарфоровый, а осколки его еще в воздухе сгорели синим пламенем. Кроме того, у черного рыцаря отвалилась вся левая рука вместе с налокотником и стальной перчаткой. Когда рука упала наземь, то доспехи на ней тут же вспыхнули и сгорели, а на траве остались только плечевые и лучевые кости, да скелет кисти руки с фалангами пальцев, которые, как это ни удивительно, продолжали шевелиться.
Как оказалось, одной рукой Дух рубить и вовсе не мог. Он, конечно, попытался замахнутся, но когда «Иван-Царевич» отразил этот удар, то черный рыцарь не сумел удержать свое оружие. Меч вылетел у него из ладони, шлепнулся на траву и тут же сгорел синим пламенем. К тому же рыцарь потерял равновесие и сам повалился наземь. При этом у него отломилась голова — череп откатился в сторону, а глаза-«мандаринки» выпрыгнули из орбит и торопливо юркнули куда-то под панцирь. Все остальные доспехи на руках и ногах развалившегося рыцаря сгорели, и теперь только желтые кости судорожно дергались, повинуясь остаткам нечистой силы.
Глава XVIII
ПОБЕДА
В ту же секунду сверкнула вспышка, и серебристая дорожка бесследно исчезла. Женька обнаружил, что стоит прямо на земле и ничего ужасного с ним не происходит.
Недолго думая, он подскочил к обломкам рыцаря, размахнулся и со всей силы рубанул мечом по черному нагруднику, под которым спрятались «мандаринки»:
— Во имя Отца! — выдохнул Женька.
Нагрудник треснул от удара, но не распался.
Сквозь трещины проглянуло оранжевое свечение.
Женьке даже показалось, будто Дух Прорвы, от которого по ходу битвы остались только маленькие оранжевые шарики, пытается наскоро заварить трещины изнутри. Кроме того, после удара от туловища отвалилась вторая рука и стала беспомощно дрыгаться в стороне от нагрудника.
Женька второй раз взмахнул мечом — вж-жить!
— Во имя Сына!
Бряк! — от нагрудника отвалилась нижняя часть и тут же сгорела синим пламенем, а ноги отлетели от скелета аж на метр вправо и влево.
— Во имя Духа Святого! — провозгласил Женька и нанес третий удар. Вжить! Бряк! — обломки того, что оставалось от нагрудника, так и брызнули во все стороны.
Однако остался скелет грудной клетки, черный, будто обгоревший, а под ним неярко мерцал не то уголек, не то остаток «мандаринки». Правда, размером уже не больше горошины.
— Руби! Еще руби, Иван-Царевич! — воскликнула Ледяница-Студеница, выпорхнув откуда-то из-за кустов.
Женька сгоряча и впрямь занес меч и уже готов был обрушить его на красную «горошинку», когда вспомнил наставление мудрой Совы: «…более трех раз — не руби! Во имя Отца, Сына и Свя-таго Духа! Четвертый раз ударишь — пропадешь! Помни это!»
— Что же ты! — завопила Ледяница. — До восхода одна лишь минута осталась!!! Сгинешь, коли не добьешь Духа Прорвы!
Но Женька помнил и то, о чем сама Ледяница предупреждала. Насчет того, что, дав одну верную подсказку, начнет обманывать, подчиняясь силе висящего над ней заклятия. Он опустил меч, а затем и вонзил в землю. Будь что будет!
Секунды, оставшиеся до восхода, тянулись удивительно долго. Несколько раз Женьке начинало казаться, будто ему все-таки надо еще раз ударить, иначе дьявольские силы, отступая перед зарождающимся днем, напоследок утащат его с собой. К тому же Ледяница постоянно верещала — и впрямь, хуже Лихоманщицы сделалась! — мол, пропадешь, душу погубишь, утащит тебя Дух и так далее. Но все же «Иван-Царевич» не поддался на это кликушество, удержался… Даже тогда, когда Ледяница начала, выражаясь по-космически, обратный отсчет секунд:
— Пять! Четыре! Три! Две! Одна! Восход!!!
Краешек солнца показался из-за дальнего леса. В ту же секунду все кости, оставшиеся на поляне от черного рыцаря, вспыхнули синим пламенем и исчезли без следа. А красная «горошинка» с легким шипением лопнула, и из нее вверх заструился легкий белый пар. Женька сразу припомнил, что нечто похожее он видел после того, как взорвались Водяной-Лиходей и Болотный Бес. И про последние слова Болотницы-Охотницы вспомнил: «Понеслась душа…»
Пар, в который обратилась красная «горошина», между тем принял очертания призрачной, полупрозрачной человеческой фигуры. Эти очертания были туманны и расплывчаты, однако Женька сумел рассмотреть кольчугу, шелом, меч и щит, очень похожие на те, которыми обладал сам. Даже черты лица призрака удалось разглядеть. На Женьку он, конечно, был не похож, потому что был намного старше, с бородой и усами.
Призрак приложил ладонь к груди и поклонился Женьке в пояс.
