до 2000 кустарей, производивших изделий на 500 тысяч руб. В отдельных местностях Московской губернии число игрушечников не превышало 200, а годовое производство – 30 тысяч рублей. В 80–90‑х годах игрушечников было не более 500 дворов, а в 1910‑х годах их было уже свыше 5600 дворов. В 80‑х годах кустари вырабатывали изделий на 300–400 тысяч рублей, в 1910‑х годах – более чем на миллион. Возникновение промысла в Сергиевом Посаде очень давнее, и легенда связывала его даже с преподобным Сергием Радонежским, который якобы делал деревянные игрушки и дарил их детишкам. Но более основательной представляется следующая версия. В конце XVIII века жители Посада, бывшего тогда большим селом, занимались только земледелием. Глухонемой пастух Татыга вырезал из дерева большую игрушку вершков в 8–10 и принес ее в лавку некоего Ерофеева, торговавшего близ монастыря кушаками, рукавицами и пр. Ерофееву кукла понравилась, он купил ее за 7 гривен ассигнациями и выставил для украшения лавки. Но через несколько дней к нему явился покупатель и дал за куклу хорошие деньги. Ерофеев стал заказывать Татыге новые игрушки и вскоре глухонемой начал принимать к себе учеников. В самом Посаде в начале ХХ века было более 13 тысяч дворов, занятых выработкой игрушек на сумму 500 тысяч рублей. Посадские игрушки издавна продавались в магазинах Москвы, Петербурга, Киева, Харькова, Одессы, Варшавы и даже в Лондоне, Вене, Париже, в Америке и Турции. Этому способствовало земство. В 1890 году была открыта земская школа игрушки. Курс в мастерской был трехлетний, постоянно работали в ней 15–17 взрослых мастеров и 10 учеников. Первые игрушки учебной мастерской появились на рынках Европы в 1906 году, и заграничный оборот составлял 11 730 рублей, а в 1910 году он уже достиг 49 тысяч рублей, вообще же мастерская вырабатывала игрушек на 80 тысяч рублей. Четверть изделий были женские, из папье-маше. В селениях вокруг Дмитрова было занято производством игрушек около 270 дворов с годовой выручкой в 100 тысяч рублей. За ними следовали селения Звенигородского уезда (Еремеевская, Перхушковская и Якунинская волости). Здесь более 100 дворов изготовляли бирюльки, шашки и пр., зарабатывая в год около 60 тысяч руб. В деревне Богородское Александровского уезда производство игрушек было отчасти связано с сергиевопосадским. Здесь жило 92 семейства, из которых только три не участвовали в промысле; работой был занят 241 человек. Это были игрушки грубой работы, шедшие на окраску в Сергиев Посад, и т. н. белый товар, так и пускавшийся в продажу. Здесь делались и затейливые игрушки с движением: взвод марширующих солдат, работающие в кузнице медведь и мужик и пр. Как и в других промыслах, в игрушечном деле огромна была роль скупщиков: «Понесет, например, мастер в лавку к скупщику свою дневную работу – четыре троечных запряжки, а там за них дадут по два фунта керосина и постного масла и четыре фунта круп; между тем, если бы деревенские цены равнялись посадским, то он при этой же величине работы и покупки имел бы еще лишних 22 копейки». Производились незамысловатые деревянные игрушки и в других местностях России. Так, среди вятских столяров существовала довольно большая группа малолетних кустарей, вырабатывавших громадное количество разнообразных игрушек, преимущественно игрушечную мебель. Масса ее заготавливалась к своеобразному вятскому детскому игрушечному празднику «свистуше», или «свистунье», на четвертой неделе по Пасхе. Это чаще всего были дети столяров, присматривавшиеся к мастерству отцов; у них изделия бывали и затейливее, и чище сделанные. Множество игрушечников работало в Нижегородской губернии, где в начале ХХ века даже сформировались самостоятельные местные школы – городецкая, федосеевская и др., изготавливавшие в основном игрушки-каталки: запряженных в сани или телеги лошадок, мельнички с вращавшимися при движении крыльями, колесные пароходы и т. п.
Упомянув о роли земств в развитии народных ремесел, в частности игрушечного дела, нужно отметить и большую роль интеллигенции. Именно в районе Сергиева Посада, в имении мецената С. И. Мамонтова, известном нынче музейном Абрамцеве, профессиональным художником С. В. Малютиным в 1900 году была выполнена по образцу японских игрушек первая «матрешка» – складная точеная кукла, расписанная русской девкой. Матрешка быстро завоевала признание среди сергиевопосадских игрушечников.
Среди столярных работ большое место занимала выделка самопрялок. В Вятской губернии промысел возник в Шурминском и Буйском заводах Уржумского уезда и на бывшей Никольской фабрике Вятского уезда. Вырабатывались здесь прялки двух систем, резко различающиеся по конструкции. Примерно в 20‑х годах XIX века на Шурминский завод Мосоловых было переведено несколько семейств горнозаводских крестьян из внутренней России. Одним из них была привезена самопрялка. Машинист завода М. П. Сипачев увидел самопрялку, пригляделся, оценил и, хотя не был токарем, а много деталей здесь токарных, сделал самопрялку, вскоре проданную за большую цену. Успех побудил его перейти к постоянному промыслу, устроив себе токарный станок. В другом месте бывший крепостной крестьянин при Никольской фабрике, плотник Н. Тюриков, женился на дочери солдата, служившего в Гельсингфорсе (Хельсинки) и женившегося на шведке, от которой и родилась дочь. По окончании срока службы солдат с женой вернулся на родину. Когда подросла дочь солдата, Тюриков женился на ней и взял к себе стариков – родителей жены. Однажды теща рассказала ему, что на ее родине прядут не руками, а на самопрялке. Тюриков сделал самопрялку без всякого образца, только по рассказам. Эти два типа самопрялок сохранялись без изменений десятки лет. В начале ХХ века промысел сильно падал, и мало самопрялочников работало круглый год, а в основном летом работали поденщиками в земледелии или уходили на пристани. В прежние времена некоторые мастера держали наемных рабочих, в начале ХХ века их заменяли учениками 14–15 лет, которых держали три года. За содержание учеников на первом году с родителей брали семь пудов муки. Средняя стоимость самопрялки составляла 30–65 копеек, а колебания были от 30 копеек до 1 рубля. Весь материал обходился шурминским мастерам в 35–40 копеек, елабужским в 30–50 копеек, а вятским в 90 копеек – 1 рубль; учитываются при этом только металлические части, дерево же заготовляли сами. На местном рынке белые прялки продавались по 1–1,5 рубля, лакированные доходили до 3 рублей. Средний мастер в неделю делал три штуки лакированных самопрялок и одну белую, точеных белых – пять, простых – шесть штук. Поденный заработок колебался от 40 копеек до 1 рубля, в среднем не выше 60–70 копеек. Продолжительность рабочего сезона составляла шесть-восемь месяцев, и за исключением праздничных и воскресных дней рабочих дней было не более 150, в продолжение которых вырабатывалось самопрялок примерно на 200 рублей. Промыслом занимались с осени до весны, а летом – только во время, свободное от полевых работ. Самое горячее время промысловых работ было от Покрова до Масленой.
Выделка самопрялок велась и в Черноземной области. Здесь существовало также два вида: русская и голландка, но, в сущности, русская самопрялка есть шведская, а голландская – английская. Промысел здесь был сосредоточен в Калужской и Курской губерниях. Центром был Старооскольский уезд, несравненно меньше делалось самопрялок в Новооскольском, Курском, Щигровском, Белгородском и Судженском уездах. В
