Остапов на объекте, а у Евгении Семеновны табель. Поэтому, кроме вас, мне обратиться не к кому. Александра Петровна, – я доверительно нагнулась к ней, – мне необходимо проверить личные карточки ваших работников шестьдесят четвертого года рождения. У нас случилась небольшая потеря данных, поэтому в срочном порядке пытаемся залатать прореху своими силами, если вы меня понимаете.
– Ну, предположим, – после некоторого молчания ответила Александра Петровна, – мне никто распоряжений не оставлял.
– Вот сопроводительное письмо, а Петр Михайлович сразу направил к вам, – затараторила я.
– Не направил, а послал, – грустно, будто сама себе, ответила женщина.
Следующий шаг был абсолютно естественен для облеченного ответственностью работника и катастрофичен для самозванки – Александра Петровна взяла телефонную трубку.
Я слишком хорошо знала, куда она звонила. Спустя минуту женщина не без раздражения вернула трубку на место:
– Ну, теперь хоть с неба камни вались, дела никому нет. – Ее взгляд снова обратился ко мне: – Что конкретно вам нужно?
– Список сотрудников шестьдесят четвертого года рождения, женщин, – выдала я, опасаясь поверить в успех.
– Всех? Зачем? – не понимала она.
– Данные некоторых организаций были потеряны в связи с переводом в цифровой вариант. А пенсионные баллы начислять нужно, – кажется, в этот момент я вспомнила все разговоры с мамой и ее жалобы на слишком быстро меняющуюся жизнь.
– Всех работников или только действующих? – не унималась Александра Петровна.
– Всех, – выдохнула я.
– А вы уверены, что необходимые вам личные дела у нас? – не сдавалась специалист по кадрам.
– Тогда мы имеем дело с нарушением закона о хранении личных данных, – вернулась я в знакомую колею.
Александра Петровна нехотя поднялась, оправив юбку, и приглашающим жестом позвала меня за собой.
Идти пришлось недолго. Цокольный этаж, как и в прошлый мой визит в подобное место, вмещал в себя архив организации. Те же стеллажи и массивные шкафы с папками и коробками, полными документов. Затейливые записи номенклатуры и настоявшийся запах бумаги, который ни с чем не спутаешь.
Навстречу нам вышел мужчина, про которого вполне можно сказать «в летах». Чуть пониже меня, седой, сухопарый, в пиджаке, который был ему велик в плечах. Тем не менее движения его были легки и стремительны, а вид аккуратным.
– Вот, Юрий Нефедович, передаю под ваше крыло, – с изрядной долей ехидства начала Александра Петровна, – работник Пенсионного фонда, проверяет дела. Пожалуйста, обеспечьте доступ ко всей необходимой информации. А вы, – обратилась она ко мне, – как закончите здесь, идите в бухгалтерию. У них есть данные действующих сотрудников.
Она ушла, даже не удосужившись дождаться ответа.
– Как мне к вам обращаться? – Голос Юрия Нефедовича был мягким и вкрадчивым.
– Можно Татьяна Александровна, – ответила я, – мне нужны личные дела сотрудников шестьдесят четвертого года рождения. Женщин.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил он, проводя меня вперед.
– Простая проверка. Уточняем данные, – успокоила я.
Передо мной высились бесконечные папки с личными делами. Все это было бы не так страшно, проникни я сюда на законных основаниях, но успех любой диверсионной вылазки зависит от точности и быстроты действий.
– Так, – деловито приосанилась я, – давайте начнем с тех, кого приняли на работу в девяносто седьмом году. – Все, что я знала об Анне, так это то, что из Плеса она уехала именно тогда.
– А что, вы собрались каждое дело просматривать? – со смешком в голосе спросил мужчина.
– А у вас… А что вы предлагаете? – несколько растерявшись, спросила я.
– У нас электронный каталог есть. Можем вбить интересующие вас параметры, и программа выдаст список людей.
В этот момент мой возраст едва ли давал мне преимущество. Отчего-то наличие бумажных носителей начисто лишило меня возможности хотя бы представить, что вся информация может храниться еще каким-то образом. Особое очарование моей оплошности придавал тот факт, что я сама сделала электронные данные частью собственной легенды.
– Ох, Юрий Нефедович, это бы значительно ускорило мои поиски.
Небольшой стол, на котором, сиротливо прикрытая фольгой, остывала быстрая лапша, вмещал в себя еще старенький экран компьютера. Клавиатура, чей изначальный цвет был совершенно точно светлее на несколько тонов и лишен пятен, в происхождение которых мне искренне не хотелось углубляться, отчего-то опиралась на книжку и неприятно клацала о стол, когда нажимали на клавиши.
Юрий Нефедович деловито завозился с программой:
– В девяносто седьмом, говорите? – уточнил он.
– Да, и, если это поможет, списки женщин шестьдесят четвертого года рождения, – торопливо уточнила я.
– Это что у вас там такое случилось? – без всякой задней мысли, просто из чистого любопытства, спросил Юрий Нефедович.
– Обычный сбой в работе, – напряглась я, – кое-кого недосчитались. Проверку проводить – премии лишиться, вот и ездим, перепроверяем данные. Понимаете?
– Начальство без работы не оставляет, – со смехом заключил мужчина.
На экране, между тем, замелькали столбцы таблиц с фамилиями и цифрами дат.
– Объем большой получился. У вас, может, список есть, кого проверить надо?
– В том-то и дело, что нет, Юрий Нефедович. Я не зря упомянула про лишение премии. Можете перекинуть на флешку? – изображая саму невинность, я хотела как можно быстрее забрать улов.
– Ну, можно, – видимо, решив, что в дела начальства лучше не лезть, мужчина снова уткнулся в экран.
Сказать по правде, моя нервозность с Юрием Нефедовичем заметно поубавилась. Чувствовалось в нем та особая обстоятельность, которая свойственна зрелым людям. Он никуда не торопился, но четко исполнял все, что от него требовалось. А опрятный вид и приятная речь всегда вызывали во мне симпатию. И тем неприятнее мне было с ним расставаться, ведь впереди меня ждала бухгалтерия. А я, хоть и старалась не быть в плену условностей, все же оказалась подвержена некоторому влиянию стереотипов.
Точно прочитав мои мысли, Юрий Нефедович предложил проводить меня до бухгалтерии.
Поднявшись по неширокой лестнице, мы оказались перед открытой мощной железной дверью. За ней находились уже запертые двустворчатые белые двери, возрастом едва ли моложе самого здания. Как объяснил мне Юрий Нефедович во время нашего непродолжительного подъема по тесной лестнице, задолго до музейной администрации в этом помещении были торговые склады.
Как только мужчина открыл передо мной дверь, у меня перехватило дыхание. Я и рада была бы списать все на свою впечатлительность, но зловоние, ударившее мне в нос, однозначно свидетельствовало о чем-то непоправимом, что случилось здесь.
– Ох, девчоночки, все мучаетесь? – чуть отдышавшись, сказал Юрий Нефедович.
– Уже легче, он почти отцвел, – ответила женщина, сидевшая у открытого настежь окна, – мы его чуть вынесли, на кондиционер поставили, поэтому уже не так сильно пахнет.
Не пожелав представить, каково это было, когда пахло сильнее, я осмотрелась. Пять столов стояли вдоль стен и были повернуты к центру кабинета. Позади них располагались
