взгляд. Глаза Жанны и Никиты были такими же круглыми и огромными, как висящая посреди неба низкая луна.
Первой, конечно же, опомнилась Жанна. Пару раз моргнув, она закрутила головой. Костя, положа руку на сердце, понятия не имел, насколько шумным вышел его прыжок на берёзу, но подозревал, что шпион из него так себе.
Убедившись, что в общежитии всё так же тихо – в дальних окнах справа на первом этаже даже успели погасить свет, – Жанна показала большой палец и призывно махнула рукой.
Костя вздохнул, но бояться уже было поздно – не сидеть же до утра в обнимку с деревом? К тому же в крови ещё бурлил адреналин, и многое, что представлялось опасным и пугающим, пока он был в комнате, сейчас, под бескрайним звёздным небом, вдруг стало казаться интересным и захватывающим приключением. Как, например, отправиться посреди ночи на разведку в чащу волшебного леса.
Остаток спуска, по сравнению с его началом, прошёл спокойно, разве что Костя потратил несколько секунд на последней ветви, не очень понимая, как соскользнуть, чтобы повиснуть на руках. Но в итоге он справился и даже довольно ловко приземлился, помня советы Жанны.
Сама Жанна, стоило его кроссовкам коснуться земли, нетерпеливо шикнула:
– За мной!
И, не разгибаясь, побежала в глубь двора. Никита, встретившись взглядом с Костей, покачал головой, и они поспешили за девочкой. Так, перебежками, держась кустов, они добрались до уже хорошо знакомой Косте тропинки, ведущей к озеру. Часть её шла через лес, и, убедившись, что лицея за деревьями не видно, ребята выпрямились и пошли дальше прогулочным шагом.
Костя втянул носом прохладный воздух и легонько поёжился. Бабье лето в здешних широтах растянулось на каникулы, и днём, выходя на территорию, можно было не брать с собой куртку, но ночью ясно чувствовалось приближение зимы. Обычно в это время он уже спал, но сейчас сна не было ни в одном глазу, наоборот – его переполняла неуёмная энергия, будто в комнате осталась вся его робость и сомнения. Тем более что самая рисковая часть, когда их могли поймать и наказать, осталась позади. Хотя впору было задуматься о новых опасностях, что могли ожидать в лесу, особенно в той его запретной части, куда они направлялись.
– А что там может быть? – поинтересовался Костя. – Ну, за озером?
Жанна, снявшая с головы капюшон, пожала плечами и, блеснув зубами в лунном свете, насмешливо улыбнулась:
– Логово Кощея Бессмертного?
Костя хмыкнул.
– Скорее дом птичьих братьев из «Чудесной рубашки», – задумчиво заметил Никита. – Он как раз в дремучем лесу стоял.
– Что за «Чудесная рубашка»? – нахмурился Костя, не припоминая такой сказки.
– Она про то, как старшие братья бросили младшего, Ивана, в дремучем лесу, где он набрёл на дом, в котором жили перевёртыши: орёл, сокол и воробей. Они нарекли Ивана своим братом, а через три года подарили ему двух богатырских коней и рубашку, что пуля не берёт. Иван со всем этим отправился на бой со Змеем Горынычем, победил его, но пожалел и взял к себе слугой, после чего женился на Елене Прекрасной…
– И стали они жить-поживать да добра наживать, – вставила Жанна.
– Которая сговорилась со Змеем, – невозмутимо продолжил Никита, – выведала у Ивана секрет рубашки, опоила его зельем, сняла рубашку, изрубила мужа на кусочки и приказала выбросить их в поле. Но птичьи братья оживили Ивана с помощью мёртвой и живой воды. Они подарили ему золотой перстень, с помощью которого Иван обернулся конём. Этого коня поймал Змей и приказал казнить. Конь накануне пошептался со служанкой Елены Прекрасной, и та после казни взяла окровавленной земли, разбросала вокруг дворца, и из неё выросли садовые деревья. Змей приказал их срубить, но теперь уже дерево пошепталось со служанкой, и та сохранила щепку, которая обратилась селезнем. Змей Горыныч погнался за селезнем, сняв чудесную рубашку, селезень обратился Иваном, надел рубашку, убил Горыныча, женился на служанке, а Елену Прекрасную прогнал.
Костя и не заметил, как они успели дойти до спуска к озеру и остановились посреди тропы. Он поймал себя на том, что вместе с Жанной с разинутыми ртами слушают окончание краткого пересказа Никиты.
– Надо же, – после нескольких секунд оторопелого молчания выдохнула Жанна. – Я думала, Елена Прекрасная – положительный персонаж.
Никита развёл руками:
– Да не особо. Она либо упоминается чисто из-за своей неописуемой красоты, либо попадает из-за неё во всякие неприятности, либо работает против главного героя, который на неё западает, не разобравшись. Ну, – после недолгого раздумья добавил он, – за исключением, разве что, когда она ещё Премудрая. Хотя она и в той сказке не особо-то положительная.
Жанна задумчиво кивнула, а затем тряхнула головой, будто прогоняла лишние мысли, и первой двинулась влево, бросив через плечо:
– С той стороны деревья не так густо растут, я по весне проверяла.
– Это поэтому тебя Леший тогда после уроков оставлял? – спросил Никита, следуя за ней.
Жанна обернулась и хитро ухмыльнулась:
– Уточни, когда – «тогда». Всех и не упомнишь.
Никита и Костя переглянулись, но комментировать не решились.
Зайдя в лес, Жанна повела их в обход озера. По крайней мере, Костя думал, что они шли в обход, потому что за быстро сомкнувшими ряды деревьями ничего не было видно. Даже при свете фонарика, который Жанне пришлось зажечь, иначе в темноте под кронами они бы быстро ноги переломали. Троп здесь действительно не было, ребятам приходилось постоянно перешагивать через торчащие из земли корни, взбираться по оврагам, перепрыгивать кусты и обходить особенно густые заросли. Уже минут через пятнадцать такого похода Костя растерял всю былую браваду и энергию и ужасно захотел вернуться в комнату и рухнуть в постель. Никита пыхтел и сипел, что, возможно, было даже кстати, потому что любой зверь наверняка десять раз подумал бы, прежде чем осмелился связываться с таким шумным оппонентом. Жанна же на фоне мальчиков двигалась как лань: легко, грациозно и неутомимо. Её глаза горели несгибаемым упрямством, что Костя в ближайшее время даже не надеялся затушить.
Чего он не учёл, так это что за всем этим треском кустов и сучьев, тяжёлым дыханием, шелестом листвы и травы они ничего не услышат, пока не станет слишком поздно.
Костя каким-то чудом оказался первым, заподозрившим неладное, – по шее сзади пробежал холодок, и между лопатками закололо, как бывает от чьего-то взгляда. Застыв, он закрутил головой по сторонам. Страх сначала сжал сердце тисками, а затем оно забилось так быстро и сильно, что стало трудно дышать.
Никита, шедший следом, от неожиданности едва в него не врезался.
– Что такое? – выдохнул
