class="p1">– А Олич? С ней-то все в порядке. И похожа на себя, и тебя помнит, и отвечает логично. Примерно то же самое и с твоим другом детства, Коляном, у которого ты лодку брал. Так ведь?
Я кивнул, подтверждая выкладки Наташи.
– Вот. Он тоже нормальный и логичный и на себя похож?
Я снова кивнул.
– А причина одна – создатель этого лимба, ну или пузыря реальности, хорошо знает тебя, Коляна, Олич и абсолютно не знает краеведа или моих родных. Ищи среди своих скелетов, Карпов, ройся в своих же шкафах. Кстати, и то, что тебе пришло сообщение о гибели семьи, а я искренне надеюсь, что они живы, – это тоже показатель. Именно тебя что-то или кто-то просто слезно просит и умоляет начать двигаться. Это же как квест – пока ты не сделаешь что-то правильно, ты не попадешь на следующий уровень.
– Блин, а ведь ты, возможно, права. По крайней мере, эта версия сильно похожа на нормальную реальность. Ну или просто нормальнее всех предложенных нами. А это уже неплохо. Вопрос в том, зачем понадобилось так быстро выводить из игры Олич.
Я сознательно не употреблял слово «убить» или «умереть», точно так же, как и по отношению к своей семье. Это такая детская магия. Тебе кажется, что если этого не сделать, то останется больше шансов на возвращение, откат к тому нормальному времени, когда все было легче и проще. Возвращение к точке невозврата, с которой все это началось, когда события припустили галопом и все начало валиться куда-то не туда. Вот только еще бы найти ту самую невозвратную точку. Была ли она в тот момент, когда я переплыл на тот берег, чтобы полюбоваться Плёсом, или раньше, гораздо раньше?
Наташа как-то совсем по-своему истолковала мое молчание:
– Ну что? Есть идеи, с чем это может быть связано? Карпов, это же ты должен знать, я, хоть убей, не догадаюсь, что же это за странный мужик такой, что устроил нам всю эту кутерьму? Ну или это баба? Слушай, у тебя, куда ни ткнешь, все на женщин завязано. Может быть, и тут точно такая же бредятина?
Она что-то говорила, еще и еще, а я уже не слышал, потому что уплывал туда, в прошлое, куда я все последние годы строго-настрого запрещал себе возвращаться. Туда, где я был с Иришкой.
Глава 24
Она жила в пятиэтажке, рядом с футбольным полем. Окна выходили прямо на стадион, и в любой момент можно было отвлечься от уроков, сидеть и смотреть за тем, как пацаны гоняют мяч. Ну или мне хотелось думать, что она делала именно так. Каждый раз, когда мы играли в лапту, подтягивались на турниках или гоняли мяч, я думал о том, что где-то там, за окном, сидит Иришка и внимательно на меня смотрит.
В моих мыслях она всегда казалась мне кем-то вроде принцессы, сидящей в башне замка и охраняемой драконом. И да, это удивительно лестно, если принцесса снисходит до тебя, выглядывает из-за кружевной занавески и легко взмахивает ладошкой своему рыцарю. А большего в пятом классе было и не нужно.
Мы жили в параллельных мирах – двух параллельных классов. Я был влюблен в Иришку, она же фанатела от Backstreet Boys и прочих глупостей, которыми, как тогда казалось, могут увлекаться лишь девчонки. Время от времени мы пересекались то на школьных мероприятиях, то просто так. И никогда, вот просто никогда из этого не получалось ничего хорошего.
Однажды я даже набрался смелости и пригласил ее на школьную дискотеку. Глупая идея, ведь она бы там оказалась и без моего приглашения, больше у нас в поселке в пятницу вечером пойти было просто некуда. Когда я зашел за ней, весь такой нарядный и счастливый, выяснилось, что она уже успела уйти с подружкой, несмотря на договоренность. Я отправился следом и буквально через два двора встретил свою принцессу, идущую обратно. Как оказалось, ей стало плохо. Я же уже говорил, что наши встречи не заканчивались ничем хорошим.
Помню, как мы однажды сидели на сосновых корнях высокого оредежского берега, а она куталась в не по размеру большой мамин плащ и рыдала, что Андрей ее не любит. Утешать любимую девушку, которая рассказывает тебе всю подноготную своих отношений с другим парнем, – дурацкое занятие. Однако тогда я был готов даже на роль жилетки, лишь бы быть с Иришкой рядом и продолжать раз за разом напарываться на невидимую, но такую неприступную стену под названием: «Ты мне просто друг».
Есть такой тип людей, которых можно зацепить только на показную холодность и отстраненность. Любые другие варианты с ними не работают. Иногда может показаться, что они сами неслышно для тебя кричат: «Ну отойди ты подальше, ну прояви побольше безразличия, дай мне самому в тебя влюбиться». Возможно, именно такой и была Иришка. Все мои попытки ухаживаний мило, снисходительно принимались, но абсолютно никуда не вели. Все нелепые школьные попытки поцеловать ее все так же мило и так же снисходительно отклонялись.
При этом «нет» она никогда не говорила. Ну а зачем, если в качестве поклонника я ее устраивал более чем полностью. Это ощущение приходит к девушкам постарше, когда становится понятно, что нет смысла отваживать поклонников. И пусть в качестве любовников они не интересуют, но есть определенный тип отношений, в котором обе стороны могут получать вполне удовлетворяющее их вознаграждение. Одним достаточно находиться у ног прекрасной дамы, другие просто позволяют помогать им и быть рядом.
Ну ведь и я же не был несчастен в удобной, специально для меня созданной френдзоне Иришки. В тот момент мне казалось вполне достаточным просто быть рядом, неподалеку, да время от времени получать какой-то намек на шанс и возможность отношений в будущем.
Да и какие проблемы, когда она была той самой прекрасной дамой, удивительной блондинкой, чьи волосы на свету казались золотыми, и не было прекраснее их во всем мире.
– Карпов, ты заболел? Тебя выключили? Кирилл, где пульт, дай мне снять тебя с паузы.
Я крепко задумался прямо посреди разговора, и Наташа не упустила возможности поржать.
– Все в порядке. Знаешь, дай мне, конечно, подумать, но у меня есть четкое ощущение, кто мог бы быть причастен ко всей этой катавасии. И да, если подумать, то она как раз тот человек, кто прекрасно знает Олич, моих одноклассников, но понятия не имеет о том, кто такой Кузнецов.
– Она? – Наташа улыбнулась, а секунду спустя прыснула со смеху. –
