Живот радостно заурчал, выдавая меня с головой.
— Не отказалась бы перекусить. Но еще сильнее я в туалет хочу. Где тут у вас? — раз уж он настроен ко мне благожелательно, то надо этим пользоваться.
— Вон там, раковина и унитаз. Душа в подвале нет, не обессудь, — махнул он рукой в сторону неприметной двери рядом с лестницей.
Благодарно кивнув ему, поспешила в уборную. Маленький закуток без окна с крохотной вентиляцией, путей к побегу не наблюдалось. Даже бачок от унитаза был встроенным в стену, труб нигде не было.
Прислонилась лбом к двери, несколько секунд стоя с закрытыми глазами. Как себя вести с похитителями? А что если Виктор поймет, что меня забрали оборотни, но не испугается, а наоборот, разозлится? Окончательно уверится, что я предательница.
Сделав все и умывшись, снова вышла к Руслану.
— Теперь можно и пообедать, — улыбнулась ему я, скрывая истинные эмоции.
— Да, конечно! — обрадовался он. — Только кулон отдай, а то отец с меня голову снимет, если я тебя вместе с ним выпущу.
Он протянул руку в ожидании.
Я дотронулась до потеплевшего металла под футболкой.
Руслан вздохнул и медленно отпустил руку.
— Тебе все равно придется его отдать. С ним тебя из подвала не выпустят. А отец, если узнает, что ты не согласилась, даже в трубах воду перекроет.
Тяжело сглотнула. С одной стороны, он прав — выхода у меня нет. Против кровной родни артефакт все равно не защищает, хоть почему-то они и не могут его снять насильно. С другой — Виктор говорил ни за что не снимать мышку. Может быть, если она будет на мне, он сможет меня как-то найти?
Если он вообще ищет меня, а не уверился в том, что я предательница и ребенок не от него вовсе!
Я покачала головой.
Руслан вздохнул и неторопливо пошел в сторону лестницы.
— Отец будет недоволен, — услышала я его бурчание, когда он захлопывал дверь.
Как только он ушел, я первым делом кинулась осматривать подвал на предмет какой-нибудь емкости. Если вдруг воду действительно перекроют, то лучше набрать ее хоть немного. Но в итоге лишь спустя минут десять я нашла смятую пустую пластиковую бутылку в груде всякой рухляди в углу, вроде старых грязных картонных коробок и сломанного велосипеда, железных решеток и прочего металлолома.
Вот только когда я попыталась открыть кран, воды в нем уже не было. Повернулась к унитазу, нажала кнопку смыва, — ничего.
— Сволочи! — в сердцах ударила кулаком по хлипкой двери.
Ну и долго я так продержусь?
Весь день меня мучила жажда. Вначале, это ощущалось не так сильно. Но с каждым часом тревога все нарастала. К лицу приливала кровь при
мысли о том, что я действительно ничего не могу с этим поделать. Может быть, Виктор и ищет меня, но долго ли я так продержусь? А самое главное, как это может отразиться на ребенке?
Я нервно ходила из угла в угол, то поднималась по лестнице почти до самой двери, а затем стояла, тяжело дыша, готовая постучать и сдаться.
Ощущение собственной беспомощности давило, заставляло учащаться пульс, то и дело мне казалось, что меня прошибает холодным потом, но кожа при этом оставалось абсолютно сухой.
Мало мне было того, что меня похитили, так теперь еще мучают! И, главное, кто? Родной отец! Вот о встрече с этим я мечтала все детские годы?
Да лучше бы я вообще никогда с ним не встретилась!
Но эта встреча все-таки состоялась, и теперь только и оставалось, что кусать губы и накручивать себя, опасаясь, во что все это выльется для меня.
Под конец дня я снова улеглась на потертый старый диван, провалившись в беспокойное тревожное видение. Мне снились озера, водопады, реки. И когда я проснулась, пить хотелось с удвоенной силой, а живот крутило голодными спазмами.
Жажда и мысли о воде даже вытеснили страх перед Раисом. Я то и дело прислушивалась к себе, гладила живот. Все ли в порядке с ребёнком? Паника волнами накатывала на мой разум, заставляя до боли кусать губы.
В конце концов, я не выдержала, поднялась, пошатываясь, по лестнице и постучала в нее. Подождала с минуту. Никто не ответил.
— Эй, есть там кто?! — крикнула я, снова ударив по двери.
Тишина.
Вот тогда-то мне действительно стало не по себе. Стайка мурашек неприятно пробежала по телу. А если про меня просто забыли? Или решили бросить здесь умирать мучительной смертью?
В горле встал ком, так что даже дышать стало трудно, я изо всех сил забарабанила по двери.
— Да слышу я, слышу… — я замерла испуганной мышкой, когда с той стороны послышался раздраженный голос.
Деверь наконец открылась. Это снова был Руслан. Волосы растрёпаны, рубашка застегнута не на те пуговицы.
— Спал просто, — он протер заспанные глаза. — Чего тебе?
— Я… пить хочу.
Парень усмехнулся, жестом фокусника доставая из-за спины пол-литровую бутылку. Я невольно сглотнула, хоть слюны и не было.
Руслан покачал головой и протянул ко мне ладонь.
Зажмурилась и, ругаясь про себя самыми последними словами, все же стащила с себя кулон. Лишь увидела, как мышка плотоядно сверкнула красными глазами-рубинами, а затем сунула ее в руку «братца».
— Сразу бы так, — он кинул мне бутылку.
Поймала на лету, открыла крышку и жадно приложилась, делая глоток за глотком.
— Через час зайду за тобой на завтрак, — он отсалютовал мне кулоном. — А пока пойду обрадую отца.
Дверь захлопнулась прямо перед моим лицом.
Опустошив бутылку, я спустилась вниз, снова усевшись на старый диван. Ну вот и все. Теперь мне точно не на что надеяться. Если Виктор увидит кулон у оборотней, мне он уже не поверит, что бы я ни говорила.
Рассеянно погладила живот, прислушиваясь к шевелениям малыша.
Я никогда не любила «плыть по течению», но, кажется, сейчас был тот самый момент, когда надо было довериться судьбе и просто ждать, когда она наконец повернется к тебе лицом, а не тем местом, из которого валятся сплошные неприятности.
Когда Руслан говорил, что позовет меня на завтрак, я думала, что это будет, по меньшей мере, такое же собрание, как у вампиров, когда их было с десяток сразу в одном месте.
Но нет, когда новоявленный братец привел меня на кухню, там никого не было. Да и сама обстановка была гораздо скромнее. Ни бархата, ни картин. Старые бумажные обои, мебель советских времен. Разве что на окнах — плотно закрытые жалюзи, но и они были явно не слишком новыми.
Кухня была маленькой. Метров восемь квадратных, не больше. С одной стороны — видавший виды кухонный гарнитур, с другой — приставленный к стене стол.
