обычно не уделяют того внимания, которого оно заслуживает.
Многие хвалят прозорливость и холодную нейтральность «Происхождения видов», отмечая олимпийскую отстраненность этой книги от социальных и политических вопросов, а также ее скрупулезную религиозную нейтральность. История религиозных убеждений Дарвина, как и его нежелание комментировать религиозные вопросы, включая собственные взгляды, явствует из его личной переписки. Тем не менее, когда этого требовал контекст, Дарвин, по-видимому, был готов не просто затрагивать, но и подчеркивать совместимость религиозной веры и теории естественного отбора.
Хорошим примером может служить его отсылка к «законам, заложенным в материю Творцом», чему во втором издании «Происхождения видов» уделяется больше внимания, чем в первом[400]. Внимание Дарвина к роли естественных законов в управлении эволюционными процессами заставило некоторых предположить, что он достиг в биологии того же, чего Ньютон в физике. Эрнст Геккель, например, писал о нем как о «новом Ньютоне», который открыл естественные законы, управляющие живой природой[401]. Теория естественного отбора Дарвина сравнивалась с законом тяготения Ньютона. Взятые вместе, они как бы составляли единое видение природного мира[402]. Раз ньютоновская физика привела к появлению нового направления в богословии – естественной теологии, то разве не могла бы дарвиновская биология привести к аналогичному результату? Ньютон открыл законы физики, Дарвин – законы биологии.
Все эти размышления ведут скорее к деистической концепции Бога, нежели к Богу-Троице, но в них нет даже намека на атеизм. Кто-то возразит, что Дарвин, возможно, заложил интеллектуальный фундамент для атеизма, но сам к нему не пришел. Однако трудно поверить, что он ссылался на Творца в «Происхождении видов» лишь для отвода глаз, чтобы замаскировать свой атеизм из опасения дискредитировать теорию в глазах религиозной общественности. В мае 1860 года Дарвин писал Эйсе Грею (1810–1888) по поводу происхождения видов. Он отметил отсутствие у себя намерения писать «атеистически» и убежденность, что его взгляды на естественный отбор не влекут за собой атеизм: «Я не вижу оснований, почему человек или другое животное не могли быть произведены в результате других законов и почему все эти законы не могли быть предопределены всеведущим Творцом, который предвидел все будущие события и все последствия»[403]. Указывая на совместимость теории естественного отбора с верой в Бога-Творца, Дарвин отнюдь не считал, что одно вытекает из другого, и часто выражал неуверенность в этом вопросе. Но самое главное, что, каковы бы ни были религиозные взгляды самого Дарвина, он ясно дал понять, что люди, верящие в Бога-Творца, не должны испытывать интеллектуальных трудностей с его теорией, она не бросает вызов их верованиям. Докинз плохо разбирается в истории – трудно понять его неспособность адекватно оценить взгляды Дарвина на столь важный вопрос, особенно когда они явно противоречат его собственным воззрениям.
Врагом Дарвина был не Бог и даже не Англиканская Церковь, а особый взгляд на Бога, согласно которому акт творения ограничивается серией конкретных божественных действий в прошлом, приведших к появлению фиксированной и статичной живой природы. Однако нет необходимости разбирать личные религиозные взгляды Дарвина, чтобы оценить его влияние на естественную теологию в викторианскую эпоху. Томас Гексли, который был склонен подчеркивать антирелигиозные аспекты мысли Дарвина, совершенно ясно дал понять, что «учение об эволюции не является ни антитеистическим, ни теистическим»[404]. Теория Дарвина отрицала прямое божественное сотворение биологических организмов. Вопрос, который остается открытым, заключается в том, отрицает ли она также и косвенное участие Творца, такое как действие через вторичные причины.
В этом разделе я показал, что Докинз недостаточно глубоко изучил собственные взгляды Дарвина на совместимость теории естественного отбора и веры в Бога. Теперь мы должны обратиться к другому историческому вопросу, который вызывает дальнейшие сомнения относительно того, достаточно ли обосновал Докинз свое атеистическое прочтение дарвинизма. Ниже мы рассмотрим взгляды ведущих христианских биологов и теологов эпохи Дарвина на только что появившуюся теорию естественного отбора.
Реакция христианства на дарвинизм
На протяжении тридцати лет после публикации «Происхождения видов» многие члены Англиканской Церкви выказывали поддержку этим новым идеям, заявляя, что они полностью согласуются с христианским богословием. Это новое, позитивное отношение внутри традиционной церкви было замечено многими, включая Гексли. В ноябре 1887 года он написал статью для журнала «Девятнадцатый век», в которой проанализировал три недавние проповеди старших епископов Англиканской Церкви. Они были произнесены епископами Карлайла, Бедфорда и Манчестера в Манчестерском соборе в воскресенье 4 сентября 1887 года во время заседания Британской ассоциации содействия развитию науки[405]. «Эти превосходные речи, – писал с явным энтузиазмом Гексли, – обозначают новый поворот в отношении теологии к науке и указывают на возможность достижения достойного modus vivendi между ними»[406]. Гексли приветствовал эту искреннюю попытку достичь не просто компромисса, а подлинного сближения между естественными науками и богословием. Возможно, с наибольшим энтузиазмом он воспринял отказ от того, чтобы разводить их по разным, не сообщающимся между собой отсекам человеческого сознания. Гексли особо выделил замечание епископа Бедфордского, в котором тот отвергал мысль, что наука и религия являются совершенно разными сферами и ни в коем случае не должны смешиваться друг с другом, что они вращаются как бы в разных плоскостях и поэтому никогда не встречаются. Таким образом, мы якобы можем заниматься научными исследованиями с предельной свободой и в то же время с величайшим почтением относиться к теологии, не боясь столкновения, поскольку не допускаем точек соприкосновения[407].
Зачем утруждать себя этими историческими подробностями? Затем, что они ясно дают понять: дарвинизм не предполагает атеизма. Это исторический факт: наиболее компетентными людьми своего времени атеизм не воспринимался как однозначное следствие дарвинизма. Сам Гексли считал, что дарвинизм ведет к принципиальному агностицизму, однако его комментарии к вышеупомянутым проповедям указывают, что он не рассматривал это как решенный вопрос. Несмотря на то что идеи Дарвина встречали противодействие, особенно со стороны некоторых популярных проповедников, изучение как общественной, так и академической реакции на них продемонстрировало, что Дарвин пользовался гораздо большей поддержкой со стороны религии, чем считалось ранее[408].
Эта поддержка не ограничивалась Англиканской Церковью. Растущий интерес к Дарвину проявился в Северной Америке примерно в это же время даже в таких весьма консервативных религиозных группах, от которых можно было ожидать противодействия. Прекрасный пример такой позитивной оценки Дарвина можно найти у Бенджамина Б. Уорфилда (1851–1921), который считается наиболее значимым американским теологом конца XIX века. Хотя Уорфилд и отличался консервативным протестантским мировоззрением, он ясно дал понять, что поддерживает концепцию биологической эволюции[409]. Если Дарвин считал, что эволюционный процесс основывается на случайных вариациях, дальнейшая судьба которых определяется
