Она очень хотела поговорить с ним по душам, достучаться до него. Сказать, что очень хочет вернуться, что ей больше не нужен Гоша, а нужен он сам.
Только как ему все это сказать, когда кругом гремит музыка, а он смотрит на нее так, как будто лишь она одна во всем виновата?
И он по-прежнему смотрит на нее, как чужой. Не так, как смотрел на нее раньше.
За этот месяц многое в ее жизни изменилось. Полудетская мечта о красавчике Гоше окончательно померкла, растворилась. А взамен её пришла тоска по его брату, который незаметно для нее пробрался ей под кожу, своей искренностью и нежностью перевернул весь ее мир, заставил думать о нем днями и ночами. Господи, как же она теперь сожалела, что сразу не поняла, не до конца поверила, не оценила.
— Привет, Ириш. Покорми меня чем-нибудь, пожалуйста, я очень голодный, весь день на работе, а потом сразу за руль, — тон, которым он с ней заговорил, неожиданно был вполне себе мирный и вежливый, и она тут же пришла в себя.
— Конечно, Герман, пять минут, — с готовностью отозвалась она.
Она быстро принесла ему самый лучший кофе, который у них был, хлебницу, салат, чуть позже горячее. Он наконец-то расслабился, ел с аппетитом, но когда она подходила к его столу, бросал еду и начинал разглядывать ее с ног до головы, не отводя глаз, изучал ее.
Наверняка за этот месяц и она сама тоже изменилась, в том числе и внешне, потерянно думала Иринка, смущаясь от его взглядов. И не факт, что в лучшую сторону. Она переживала, плохо спала, уставала на работе. Стала нервной и дерганой.
Ей очень хотелось подойти к нему, обнять его, прижаться к нему всем телом, и чтобы весь внешний мир перестал существовать. Но она не разрешала себе — она была предательница, и он пока не простил ее, а, значит, и она тоже пока себя не простила.
Когда музыка прервалась и в баре стало относительно тихо, им удалось немого поговорить.
— Как поживаешь, Иринка? — нейтрально спросил он ее, но взгляд при этом все равно оставался напряженным. — Как твоя работа? Все хорошо?
— Все в порядке, — негромко ответила она, собирая с его стола пустые тарелки. — Я справляюсь.
— Ты всегда так на работу одеваешься? — он скользнул взглядом по ее одежде.
— Это моя стандартная униформа, а что? По-моему, все очень скромно, — пожала она плечами, оглядывая себя. Белая закрытая блузка, юбка по колено, что ему может не нравиться?
Он неодобрительно покачал головой и нахмурился.
— Ириш, все мужики на тебя пялятся. Блузка просвечивает, юбка в обтяг.
Она только рукой махнула.
— Так ведь пьяные, вот и пялятся. Мне, честно говоря, все равно. У нас охрана хорошая, они смотрят, чтобы нас не обижали, после работы до дома провожают. Смотри, вот мы с тобой разговариваем, а Василич уже смотрит на меня, ждет, не подам ли я знак, что ты пристаешь.
Герман повернул голову и в самом деле увидел здорового мужика лет под 50 в камуфляже, который стоял у входа и внимательно следил за их разговором.
Иринка подала ему знак, что все в порядке, улыбнулась, и охранник тут же кивнул ей в ответ и отвернулся в сторону второй официантки.
— Видишь? Все хорошо, мне ничего не угрожает.
— Во сколько ты освобождаешься? Нужно поговорить, — устало сказал он.
— Формально в два, но на самом деле минут на двадцать раньше буду свободна.
— Я посижу, подожду тебя здесь. Поговорим, а потом провожу тебя до дома. Василичу можешь дать отбой.
— Хорошо, давай я тебе еще кофе принесу. Может, десерт будешь?
— И десерт неси.
Она не выдержала искушения и, убирая тарелку, будто случайно слегка прикоснулась к его руке.
— Я быстро.
И почувствовала, что он вздрогнул в ответ на ее прикосновение.
Герман
В час тридцать в зале оставались всего несколько посетителей, которые собирались уходить. Он давно уже расплатился, накинув щедрые чаевые, и ждал Иринку. Девушка вместе со второй официанткой накинули поверх одежды какие-то ужасные халаты и начали косметическую уборку в зале: унесли грязную посуду на кухню, заменили скатерти, подмели. Делали они это быстро и слаженно, но Герман опять начал злиться. Успокаивал себя лишь тем, что Иринка работает сегодня в этом гадюшнике последнюю ночь, хоть еще и не знает об этом. А может, и знает.
Она была рада ему, он это заметил, хоть и пыталась скрыть свои чувства.
И он тоже был рад, что увидел ее. И тоже скрывал.
«Вот такие у нас теперь отношения, — с усмешкой подумал Герман. — Игра в кошки-мышки. Кто лучше притворяется».
Без четверти два она подошла к нему с чашкой кофе и парой бутербродов и устало опустилась на стул рядом с ним
— Не возражаешь, я поужинаю, пока ты меня будешь отчитывать? — кротко спросила она, отводя глаза.
Герман улыбнулся.
— Ешь, Иринка. Я пока приторможу с моралями. Наступлю на горло собственной песне.
— Спасибо.
Он напряженно следил, как она откусывает маленькие кусочки, и вдруг ему стало ясно и понятно, чем закончится сегодняшний вечер. Он смотрел на ее чуть подрагивающие руки, на ее губы, а она делала вид, что ничего не замечает, краснела и упорно прятала от него свой взгляд.
Он устал жить без нее. Устал придумывать глупые отмазки, почему они не могут быть вместе. Устал ее удерживать на расстоянии, как когда-то сам и решил.
Когда она доела, отнесла посуду на кухню и вернулась к нему, ему уже больше не хотелось серьезных разговоров, а хотелось быстрее добраться до ее квартиры. Впрочем, перед этим он хотел кое-что услышать лично от нее.
— Тысяч пятнадцать с чаевыми за месяц выходит? — огорошил он Иринку неожиданным вопросом.
Она удивленно посмотрела на него и промолчала.
«Угадал», — понял он.
— А в Москве ты бы получала в два-три раза больше, — не удержался он от выражения своего неудовольствия. — И могла бы не только официанткой работать.
— Ты прекрасно знаешь, почему я уехала из Москвы, — сказала она, отводя глаза.
— Из-за Гоши? — прямо спросил он ее.
Она сразу напряглась, это было видно. Но пыталась сдержаться.
— Гоша здесь не причем.
— Как не причем? Ты уехала из Москвы вместе с ним.
— Зачем ты так говоришь? — от волнения она не знала, куда девать свои руки: сначала положила их на стол, потом сжала в кулаки, наконец, сложила их на груди в защитном жесте. — Ты прекрасно знаешь, что я уехала из Москвы одна. Ты сам отвез меня на вокзал!
— Может, вы в поезде с ним договорились встретиться. Откуда ж я знаю!
— Герман, перестань! — Иринка повысила голос, а ее глаза подозрительно заблестели. — Если ты хочешь про Гошу спросить, просто спроси, а не обвиняй! У меня с ним ничего нет!
