с ним.*
Чарующий чистый голос Софьи разливался по гостиной. Она сидела за фортепиано, играя нежную мелодию, пела романс, а сидевшие рядом в креслах Габриэла и Иона заворожённо слушали. Они ждали ужина, отдыхали здесь втроём, в женской компании, пока Пётр, Тико и Алексей тем временем прогуливались в саду.
В этот же час должен будет приехать и приглашённый на ужин барон Герцдорф. Ему послали срочную записку, чтобы приехал, сразу после того, как дом покинул Врангель. Нужно было быстро всё решить ему с Габриэлой, а Пётр с Ионой планировали уехать обратно к Разумовскому для дальнейшего расследования…
— Как же ты красиво поёшь, Софьюшка, — нежно улыбалась Габриэла, когда та закончила петь романс и повернулась к ней и Ионе.
— Благодарю, милая, — ответила такой же тёплой улыбкой Софья. — Только больно грустный романс вы попросили.
— Что поделать, веселья нынче мало, — вздохнула Иона и обратилась к не скрывающей тревоги Габриэле. — Не печалься, барон следом за вами поедет.
— Малыша ему вернуть надо домой. Ждут его в Баварии, — опустила та взгляд.
— Так беги с ним, — поддерживала Иона. — Хоть ненадолго.
— Опозорить мужа? — удивилась Габриэла.
— Да разве ж он узнает? — улыбалась Иона, а Софья смутилась:
— Иона, соблазняешь.
— Да, я за любовь! Не за эти правила, из-за которых женщинам в наш век страдать суждено. За что заставлять надо выходить замуж по долгу? — пояснила Иона.
— Я хочу, да, и я постараюсь уговорить Карла бежать, ты права. Сама о том думаю… А мужу напишу в дороге, чтоб простил и ждал, что вернусь и не оставлю ни его, ни детей. И так вместе не жили в любви. Так и останется. Другому я принадлежу. Знать супруг должен. Пусть хоть через письмо.
— Правильно, — вздохнула Софья поддержав. — Любовь так важна… А супруг, коль понимающий, остынет.
— Будет время ему подумать, пока Габриэла не вернулась, — кивнула Иона.
— Я всё равно чувствую себя виноватой. Перед всеми, — поднялась Габриэла и отошла к окну. — И перед супругом, и перед Карлом… Перед детьми. Перед вами всеми… Я не хотела, чтоб сложилось так, а виновата я.
— Не говори так, — встали рядом Софья с Ионой и обняли.
— Думаете, он приедет? — сомневалась Габриэла в успехе.
— Обязательно! — воскликнула Софья и взглянула на часы. — К тому же ещё не время.
Они стояли у окна, наблюдая, как Пётр и Алексей сидели в тени на скамье, а прогулявшийся вокруг Тико присоединился к ним позже.
— Он всегда такой? — поинтересовалась Габриэла и спросила Иону. — Ты говорила, Тико вдовец?
— Да, — печально вздохнула та.
— Как он живёт? — посочувствовала Габриэла, замечая, как тот, даже сидя с друзьями, выглядел печальным.
— Воспитывает двух сыновей и неугомонную красавицу-дочь, — улыбнулась Иона. — Жизнь, как ни больно, а продолжается после…
— Я не буду ждать, — мотала головой Габриэла. — Я убегу с Карлом. Я не буду терять то драгоценное время, которого мало, чтобы быть счастливой и сделать счастливым его…
* — из романса, Н. П. Николев, 1793 г.
Глава 50
— И мы бы убежали, — улыбнулись друг дружке Иона и Софья, когда Габриэла, увидев в окно прибывшего Карла, убежала.
Карла встретили Пётр, Тико и Алексей. Они о чём-то беседовали, тот с сожалением развёл руками, но видно было: получал слова поддержки. Габриэла же бежала встретить его, любимого. Терять время не хотелось. Любовь звала, торопила и будто уверяла помочь счастью случиться.
— Может, всё же муж как-то замешан в истории с Колумбиной? — спросила Софья, с умилением наблюдая, как Габриэлу и Карла оставили одних, как те медленно уходили подальше в сад и там заключили друг друга в неудержимые, крепкие объятия.
— Она боится думать на него, — так же с сопереживанием наблюдала за ними из окна Иона. — Он не был никогда чрезвычайно жестоким и тем более не вор.
— Жалко их, — вздохнула Софья. — Неужели всё так грустно закончится?… За несколько шагов, секунд до счастья?
— Ты знаешь, а я верю в лучшее, — улыбнулась Иона. — Я знаю не одну даже изящную девушку, не говоря о крепком мужчине, которые живут с чахоткой уже долго.
— Да, в наше время почему-то есть те, кто гордо заявляет, чем болен, что чахотка придаёт румянца и аристократический блеск в глазах.
— А такие юные красавицы на зависть бледнее, печальнее и изящнее остальных. Я слышала, некоторые закапывают в глаза белладонну, чтоб думали, что у них чахотка.
— Куда катится мир? — вздохнула с таким же непониманием происходящего вокруг и Софья. — Болезни становятся чем-то престижным.
Они замолчали сразу, заметив, что в саду появилась ещё одна фигура… Прибыл граф Врангель. То ли он выследил Карла, то ли просто вернулся, но его возмущение было на виду. С замиранием сердца Иона с Софьей следили, как Врангель чуть ли не скандалил, указывая виновато смотревшей в землю супруге на ворота.
Там ждала коляска, в которой он сюда приехал, а подошедший к ним Пётр старался как-то словом успокоить Врангеля и просил отойти поговорить в сторону.
— Не получится, — понимала Софья, но Иона сорвалась с места, убегая в сад, к мужу, чтобы помочь как-то уговорить Врангеля поступить иначе…
— Умоляю! — видя, что вот-вот разразится скандал, Габриэла подбежала к мужу, не желающему слушать ни слова Петра, а к ним вот-вот подбежит наполнившаяся эмоциями и Иона.
— Умоляю, — Габриэла встала рядом с супругом, взяв его под руку, и встретилась с его полным и обиды, и возмущения взглядом. — Я собиралась написать вам… Я вернусь домой, к детям, обещаю. Сразу же! Завтра же выезжаю, но… простите…
— Не со мной, — кивал он и усмехнулся, оглянувшись на оставшегося стоять в стороне Карла.
Тот отошёл подальше, скрылся за высокими кустами роз, и слышны были лишь еле-еле доносившиеся звуки кашля. Врангель снова взглянул на Петра, но тот молча ушёл с подбежавшей супругой, оставляя его с Габриэлой наедине.
— Что бы сейчас ни произошло, — говорил Пётр тихо, медленно удаляясь с милой к дому. — Мы собираемся в путь. Я уже приказал слугам собирать всё в дорогу. Алексей дальше займётся расследованием про Колумбину, а мы завтра уезжаем.
— И Габриэла с Карлом хотят завтра уехать, отвезти малыша-дикаря назад, а потом в Швецию. Карл обещал её не покидать, — улыбнулась Иона, веря в лучшее. — Они должны быть вместе.
— Я промолчал бы, — помотал головой Пётр, тяжело вздохнув. — Это скандал, при живом муже в открытую бегать к любовнику. Пусть так сложилось, но… Молчу.
Как бы Пётр ни сомневался или боялся скандала в семье Врангелей, но граф уехал, оставив супругу здесь, у Аминовых. Стоя с Ионой у окна гостиной
