вам угодить или… отомстить?
— Вы в своём уме? — сдержанно поразился Врангель.
— Задаюсь этим вопросом каждый день, но пока сомнений не возникло, — колко выдал Пётр. — Понимаете, связь с Разумовским вижу… И шлейф за вами тянется со Швеции.
— Какой ещё шлейф? — расширились глаза Врангеля и от удивления, и от возмущения.
— Присмотритесь к событиям, — сел прямее Пётр и, держа в руках чашку кофе, смотрел в глаза. — Вы отправляетесь с супругой к Разумовскому в гости. У вас там какие-то дела. Пусть. Но почему произошла кража именно перед этим? Кто-то хотел вас остановить или лишить супруги? Кто-то, кто связан с Разумовским? Ведь именно там мы нашли Колумбину… А моя жена? Была похищена и обнаружена тоже у владений Разумовского. Кто-то, кто связан с вами, и им пытался что-то этим сказать или как-то изменить свою судьбу или вашу. Зачем? Кто? Что этот человек или люди хотели сказать тем самым?
— Вы сумасшедший, — заключил Врангель, еле сдерживая в себе возросшее раздражение.
— А дальше? — видел Пётр, как его шокированный собеседник не может найти других слов, видно понимая верность выводов. — Вы приехали следом за женой. И что привезли? Снова тот… шлейф… Колумбину похитили вновь.
— Вашу жену не тронули, — заметил Врангель.
— Я думаю, моя жена оказалась почему-то внезапно не нужна. Кто-то что-то задумал и вдруг передумал или был чем-то напуган, что пришлось бежать, а её оставить. Она легко вышла из места заключения и никого вокруг не было.
— Она безопасно добралась с моей супругой в Россию? — резко спросил Врангель…
Глава 48 (ближе и ближе к разгадке…)
— Скажем, да, они безопасно добрались в Россию, решив скрыться под монашеские одежды. Женщинам не так легко в дороге одним, без охраны, вы понимаете, — спокойно ответил Пётр на внезапный вопрос Врангеля.
— Разумеется, понимаю это, но не понимаю побега. Габриэла могла со мной спокойно обо всём поговорить. Уж решили бы, как быть, — снова усмехнулся тот, не скрывая недовольства.
Он держался гордо, смотрел свысока и не забывал наслаждаться каждым глотком кофе.
— Поговорить о чём? О том, что хочет встретиться ещё раз с бароном Герцдорф?! — удивился Пётр. — Вы бы поговорили со своей супругой, например, о своей любовнице?
— Что?! — чуть не поперхнулся кофе Врангель, а Пётр наполнился странным предчувствием…
Эта реакция, этот ставший бегать взгляд. Врангеля застали врасплох, или… Пётр внимательно смотрел на его лицо, а предчувствие, что Врангель сам не «чист», становилось только сильнее. Любовница?… Разумеется, это норма в свете, когда вынужден жениться по долгу, не любви… Разумеется, каждый второй имеет авантюры на стороне, и не одну…
— Вы, — отставив кофе, Врангель стал дышать тяжелее и возмущаться. — Вы… Вы покрываете их…
— Вы знаете какой бывает любовь, — кивал Пётр, пристально наблюдая за ним, но Врангель не смотрел больше в глаза.
Он сжал губы, он смотрел в стол и качал головой:
— Это безумие. Я их остановлю. Меня позорить? И дуэль должна состояться, я не отступлю!
Выдержав паузу, Пётр всё же решил сказать:
— Я бы оставил как есть… К сожалению…. ему осталось недолго.
— Что? — насторожился Врангель и поднял глаза, но не было облегчения или радости во взгляде.
Наоборот, Врангель будто испытал страх и… сочувствие…
— Он болен?
— Да. Но у меня был другой вопрос к вам… Вы были здесь вчера, — стал Пётр смотреть на Врангеля исподлобья с намёком.
— Я не был здесь, — поползли брови Врангеля вверх от удивления.
— Кто же был здесь, представившись вами?
— В чём дело? — стал Врангель возмущаться вновь.
— Похитили голубку, и охранник уверяет, знает человека, который был в плаще, вынося клетку за ворота, и его спутника, предъявившего документ, — пояснил Пётр и сделал ещё глоток кофе, тоже отставив чашку в сторону. — Документ на ваше имя.
— Что?! — Врангель вскочил из-за стола и полез во внутренний карман своего сюртука.
Не находя то, что искал, он проверил другие карманы, но безрезультатно…
— Что это… значит?… Как он посмел не положить?… Или… Как понимать?! Мой слуга?!
— Не знаю, мне доложили, этого человека видели в компании Разумовского, — развёл руками спокойный Пётр.
— Этот слуга…. он и есть слуга Разумовского. Мне его дали в дорогу! Он, между прочим, — запнулся Врангель вспоминая и продолжил. — Сам вызвался… Зачем? — взглянул он на Петра с удивлением. — При чём здесь я? И зачем Разумовскому эта птица? Или его слуге? Птица, конечно, особенного вида, дорогого, но разве всё из-за денег?!
— Мне кажется, вы отстали от мира, — невольно улыбнулся Пётр. — Но я всё это выясню.
— Ради бога, выясняйте! Я человек правил! — возмущался Врангель. — Я приехал за женой и увезу её домой немедленно! Где она?
Пётр только развёл руками:
— Я хотел попросить вас немного обождать. Вы спокойно вернётесь с супругой домой, но желательно тихо, без скандала. Поймите их.
— В нашем случае как раз вы не ведаете, как я погляжу, что такое любовь, — свысока ответил Врангель.
Он встряхнулся, поправил сюртук и спокойным шагом покинул кабинет. Пётр вышел за ним, остановившись на пороге, и обнял Иону, которая тут же к нему подбежала, явно давно ожидавшая у двери. Врангель уходил, покидал дом… Без слов и действий. То ли прислушался к совету, то ли сам решил действовать иначе…
— Петенька, она останется с Карлом, — жалостливо произнесла Иона.
— Мы не можем вмешиваться. Сами разберутся. Я же намерен выяснить, кто похищал тебя. Честно, — взглянул он серьёзно. — Меня волнуешь больше ты, чем пропавшая голубка. Прости… Иди прикажи собирать вещи. Мы едем к Разумовскому, а потом домой, к детям.
Иона грустно опустила взгляд. Она не ответила ничего и не отреагировала на полученный в щёчку поцелуй супруга. Осторожно выйдя из его объятий, она ушла наверх, к спальням. Там где-то Габриэла уже скрывалась, чтобы не попасться мужу на глаза, только недавно прибыв сюда…
Глава 49 (за любовь…)
Полно, сизенький, кружиться,
Голубочек, надо мной!
Лучше вдаль тебе пуститься,
Вдаль… туда, где милый мой.
Полети к нему скорее,
Долети к душе моей;
Проворкуй ему жалчее,
Что не вижу ясных дней.
Как листок от ветра бьется,
Бьется сердце так мое,
К другу движется… несется
Горе с ним забыть свое…
Ах! не туча развилася,
Льет не сильный дождь, гроза —
То по друге пролилася
Горькая моя слеза!
Всё я голосом унылым,
Всё, что встречу, то прошу:
Дай увидеться мне с милым!
Для него я лишь дышу.
Для него не умираю,
Горем мучася моим;
Не на муки я взираю,
На мое свиданье
