ушла. У меня сегодня всего три пациента, освобожусь к двум. Сгоняю домой переодеться, и встретимся.
— Хорошо. А то завтра у нас съемки начинаются снова,— немного с пренебрежением.
Его уже всё хорошенько достало. Была бы возможность бросить— ушёл бы, хлопнув дверью.
— Пока. Дверь закроешь за мной?
— Просто захлопни,— падает обратно на подушки.— Я тебя люблю!— слышу за спиной.
— И я тебя!
* * *
Зайдя в кабинет, сразу бросается в глаза букет роз в вазе, который вчера принёс Ник.
Господи, мы вчера сбежали и забыли про них. Но кто-то заботливо поставил цветы в воду.
Нюхаю. Пахнут еле уловимо.
— Такую красоту на полу бросили, Алиса!— заходит причитающая Марина.— Хорошо я зашла и увидела их. Букет стоит больше моей зарплаты, а вы с ним так...
— Спасибо! Совсем из головы вылетело.
— Смотрю, ночь весёленькая была. Ты даже одежду не поменяла,— скабрёзная ухмылка.
— Не была я дома,— признаюсь подруге.
— Кто бы сомневался. Грозный тут после вашего ухода ходил мрачнее тучи,— шепотом, озираясь по сторонам, будто нас могли подслушать.— Медсестрам в психиатрии досталось. С транквилизаторами что-то накосячили. Орал благим матом.
— Это его проблемы.
— Алис, мы-то не виноваты, что ты к нему не располагаешь. А срывается он на нас.
— И что мне сделать? Ублажать его?
— Может поговорить как-нибудь...— загадочно улыбается.
— Мы уже говорили, он всё знает. А если не умеет контролировать свою ревность, то это его проблемы. Я ему ничего не обещала. Наоборот...
— Ясно-понятно... Просто не привык, похоже, мужик, что ему отказывают. Ник твой тоже красавчик. Загорелый такой.
— Да. Море, солнце...
— Глаза у него просто бомбические. Такой глубокий голубой цвет.
Вот с ними проблема. Каждый раз гоню от себя мысль о них и что такие же были у того, кто бросил меня на дороге. Но иногда мне кажется, что они те самые... Один в один...
* * *
Внимательно читаю медкарту больного у поста.
— Доброе утро!— подходит доктор Грозный.
— И вам тоже...— приподнимаю на секунду на него глаза и снова делаю вид, что в бумагах что-то очень интересное.
— Хотел извиниться за вчерашнее, немного сорвался.
— Бывает... С вашей работой я бы вообще орала на всех, как резаная,— захлопываю карту.
— Доложили, да?
— Это же больница,— пожимаю плечами.— Сарафан здесь хвостом через минуту метёт. Вы валерьянку попейте, только в каплях — успокаивает.
— Любите издеваться, я это уже понял.
Хватаю его за локоть и отвожу в сторону, чтобы нас не слышали медсестры, уже греющие уши.
— Я не люблю, когда к происходящему привязывают меня,— шиплю на него.— Если у вас проблемы с самоконтролем, то записывайтесь на приём, я помогу. Но не надо сцен ревности устраивать.
— Я и не устраивал...
— Но отлично показали, что вам всё неприятно. А потом на людях невиновных сорвались. Как вы говорите? Непрофессионально? Так вот это тоже. Вы лучше меня знаете, что срывать злость на других — недопустимо.
Отвёл глаза в сторону. Опять раздражается. Сжимает челюсти до скрежета зубов.
Псих какой! Но тебе придётся жить с этим — я с Ником!
— Мне пора,— дальше разговора не получится.
Пусть остывает.
— У вас послезавтра операция, вы помните?— напоминает.
— Ещё бы! Странно, что вы это помните,— бросаю уже на ходу.— Ах, да! Вы же её устроили.
* * *
Скачу в прихожей, снимая сапог. Надо переодеться и вернуться к Нику. Он там ждёт и закидал голосовыми, подгоняя меня.
Справляется он! Ври больше! Гипнотизировать его что ли, а то я скоро ходить буду с трудом.
— Что ты вечно торопишься?— выходит из кухни Лиля.
— Ты дома? Я думала на работе,— удивляюсь её присутствию.
— А вот тебя нет. Думала, приеду, посидим за бутылочкой вина, а ты даже ночевать не явилась,— с укором.
— Извини, Гас первым перехватил,— делаю невинные глаза.
— Алиса! Тебе мало увольнения?
— А чем ты меня ещё накажешь? Под замок закроешь?— иду в свою комнату.
— Надо будет — закрою!— жестко.— Я о тебе беспокоюсь.
— Я взрослая. Сама справлюсь...
— Видит бог, я не хотела этого делать,— достаёт из кармана халата телефон.
— Ты о чём?— усмехаюсь, снимая блузку.
— Об этом,— разворачивает ко мне экран смартфона и ставит перед носом.
Видео.
На нём Ник с одной из девушек с шоу. Они целуются в постели. Это его спальня в гостевом доме. Он её раздевает, а потом снимает свою одежду, оставаясь в одних трусах. Устраивается между её ног.
— Дальше смотреть будешь?— нажимает на паузу Лиля.
— Нет!— немеет лицо и начинают пробиваться слёзы.
Внутри всё оборвалось и падает в бездну. Становится сначала жарко, потом сковывает ледяной холод. Я обхватываю себя руками. Начинает колотить.
— Как он мог, Лиль?— оседаю медленно на пол, ноги перестают держать.
— Что ты хочешь от больного?— опускается рядом и прижимает свою голову к моей.— Я тебя предупреждала сразу — горбатого могила исправит.
— Он же в любви клялся...
— Карпов, козёл, мне тоже в любви божился. А сам секретаршу трахал. Они все одинаковые...
— Не все...
— Ну, тебе виднее. Я к ним в голову залезть не могу. Но покажи хоть одного, кто не изменял.
— Паша из монтажной...
— Серьёзно? Симпатичный мужик. Пойдем — напьёмся, а? Тебе сейчас надо.
— Я не хочу... Оставь меня одну.
— Алиса...
— Пожалуйста!
— Ладно.
Лиля уходит, а я ложусь на пол, сгребая в руках коврик. Внутри рвёт на части.
Как ты мог?
Я же поверила тебе!
Слёзы режут глаза, я уже не сдерживаюсь, реву в два ручья.
Боль внутри такая, что скрючиваюсь. Это разрывается на части моё сердце. Оно умирает. Превращается в безжизненный кусок мяса.
Вот этого я всегда боялась. Что влюблюсь, а потом буду страдать. Любовь вообще без этого всего бывает? Не думаю... Любовь и больно, по-моему, вообще неразделимы. Не бывает сладко и гладко, всегда
