же степени, что в комнате просто никого нет, — проворчала Лика после того, как умылась остывшей водой и подошла к столу, на котором наспех сервировали обед.
Возмущённая подобным пренебрежением, принцесса взялась было за ленту колокольчика, намереваясь вызвать горничных и отчитать их как следует. Но быстро поняла, что на самом деле не хочет никого отчитывать. И даже видеть не хочет. Хотя скорее, принцесса не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она роняет слезу за слезой в остывший суп.
После обеда, за которым она сама наливала себе напитки, и сама дотягивалась до соусника и сахарницы, пришлось самостоятельно же приводить себя в порядок.
Потом Лика подошла к окну. Во внутреннем дворе, куда выходили окна её комнаты, ничего не происходило. Однако судя по звукам, доносящимся с улицы, на главной лестнице готовилась какая-то церемония.
— Адайн… — вздохнула Лика, догадываясь, что дракона будут провожать с помпой, а значит он выйдет из замка по главной лестнице, пройдёт к площади фонтанов, перевоплотится в дракона и взмоет в небо, описав в небе круг, прощаясь с королём и королевой Ардара и жителями Прайнарры. — Я должна увидеть это своими глазами. Я ведь себя знаю: пожалею, если не пойду.
Лика глянула на себя в зеркало, которое отразило девушку с безумным взглядом. Всем была хороша эта девушка: королевской осанкой, пригожим лицом, бледно-розовым платьем, золотыми волосами, причёсанными волосок к волоску. Но взгляд… взгляд выдавал в ней загнанного зверька, готового на всё! Даже отринуть гордость и пасть ниц перед лицом холодной непокорённой вершины…
Ей нельзя было идти туда.
Даже сгорая в пламени неразделённой любви, Лика оставалась принцессой — человеком, обременённым репутацией и обязанностью блюсти своё достоинство. Или по крайне мере скрывать его потерю.
Оставался только один выход: пойти туда, откуда она сможет увидеть, как Адайн покидает замок, но откуда её саму не увидит никто — на часовую башню.
Пробраться в детское укрытие не составило труда — по пути ей не встретилось ни одного стража. Не удивительно, ведь все они стояли у парадной лестницы, образуя торжественный коридор и отдавая честь отцу, матушке и удаляющемуся королю Грайгцура…
В часовой башне Лика и проплакала несколько часов кряду, до тех пор, пока слёзы не закончились и грудь не устала сжиматься от рыданий и тяжких вздохов.
К тому моменту солнце, затянутое облаками, давно уже село, уступив права тёмной душной ночи. И как бы ей ни хотелось, надо было возвращаться назад. Тем более, что по коридорам и галереям непривычно тёмного замка нет-нет, да и пробегал кто-то с факелом.
— Наверное, меня уже начали искать, — Лика поднялась с пыльного пола, отряхивая платье и испытывая муки совести перед родителями, которые, должно быть, волнуются.
В таком случае ей нужно было как можно скорее идти к ним.
Девушка спустилась по лестнице внутри узкой служебной башни, но не до самого холла, а где-то до середины, открыла неприметную дверь и вышла в узкий коридор, затем свернула в небольшую сквозную комнату, оттуда попала в другой узкий коридор, предназначенный для слуг, и таким образом, добралась до покоев матушки и отца хотя и тёмным, но самым коротким путём. Стражей на постах не было.
«Ещё бы — все ищут меня».
Поэтому Лика открыла дверь и вошла в королевские покои без доклада. Странно, но внутри оказалось тихо и темно, даже свечи нигде не горели. И пахло как-то странно, будто она не в королевских покоях, а в кузнице.
— Отец?.. Матушка? — позвала Лика, заглядывая в комнаты.
Вдруг из спальни родителей послышался сдавленный хрип…
Сердце быстро-быстро застучало. На ватных ногах Лика подошла к тёмному проёму спальни и заглянула внутрь… В этот момент яркая луна выглянула из-за облаков, освещая комнату и кровать…
Лика всхлипнула на вздохе, чувствуя, как ледяной обруч ужаса сковывает тело.
И сдавила себе рот, чтобы не закричать.
Брянка
— Льюэллин… — радостно прошептала Брянка, оказавшись в объятьях дракона.
Брянке было, отчего радоваться. Вечность, которую они провели в пути, наконец-то, заканчивалась. Подишахский кортеж давно миновал земли Ардара, потом долго пробирался по влажным лесам Мадхавы, пока не оказался на мощёном тракте. До родного Мукеша оставалась всего пара дней пути. Но главное… когда стемнело, ей снова удалось тайком пробраться в карету нового посла Грайгцура.
Теперь они с Льюэллином могли ехать вместе всю ночь. Шептаться, рассказывая друг другу важное и совсем не важное, делить прошлым и мечтами о будущем. Или просто молчать. Просто быть рядом… А потом засыпать в объятьях друг друга.
Так получалось не каждую ночь. Только в безлунное время, которое, впрочем, было обычным для знойной, но дождливой Мадхавы. И только тогда, когда Брянке удавалось незаметно за ужином у костра подсыпать в кушанье няньки раскрошенные снотворные пилюли. Дальше принцесса обычно просила кучера ненадолго остановиться, чтобы выйти и подышать свежим воздухом. Через пару минут она хлопала дверью кареты и даже ставила ногу ступеньку. Но не усаживалась внутрь. Вместо Брянка оставалась у обочины, где через минуту её подбирала идущая следом карета дракона.
Сегодня у неё тоже всё получилось. Стояла тёмная ночь. К тому же во время ужина прилетел очередной почтовый ворон с севера. Новости так обрадовали отца, что все отвлеклись. В суматохе подсыпать сонный порошок не составило труда.
Но кто знает, выйдет ли у неё завтра? И что ожидает во дворце? Каким образом устроится жизнь совершеннолетней принцессы?
— Оставят ли в ней местечко… хоть одну минуточку для свиданий с тобой, милый? — поделилась Брянка своими опасениями.
— Непременно оставят, — заверил дракон, перехватывая её ладошку и касаясь губами кожи так нежно, что по телу пробегали мурашки. — А если нет, я снова и снова буду просить твоей руки. Поверь, рано или поздно мне удастся убедить твоего отца в целесообразности нашего брака.
— А если нет? — Брянка подняла голову с его плеча. — Если… — она остановилась на полуслове, боясь озвучить самые страшные страхи.
— Ничего не бойся, Брянка, — прошептал Льюэллин.
А потом произошло невероятное. Снаружи ослепляюще вспыхнуло, а оглушающий грохот и гул заставили вздрогнуть всем телом и впечататься в дракона. По ушам резануло. Закружилась голова, и стало так муторно… Потеряв опору, Брянка буквально растеклась на груди Льюэллина, не понимая, что с ней? Что вообще происходит?
Некоторое время она не ощущала ничего, кроме нестерпимого жара и глухого звона в голове. Постепенно до её сознания начали долетать отзвуки криков и стонов, ржание лошадей, и встревоженный голос Льюэллина.
Льюэллин
От вспышки и звука взрыва, случившегося далеко впереди, лошади понесли. Слава Творцу, кучер не пострадал,
