заходить, – гостеприимно махнул рукой помощник, не догадываясь, какая безмолвная трагедия разворачивалась у него под носом.
– Спасибо, мы уже все услышали, – проскрипела я и самая первая покинула приемную. Иначе точно устрою магическую драку прямо под носом Армаса! Внутри дрожало от негодования. Было обидно и за себя, и за ребят. Странное чувство – никогда не пеклась о других.
Но если остальные пошли зубрить старомагический язык и лишь мысленно посылали в сторону Форстада ругательства, то мне предстояло полтора часа лицезреть негодяя на занятии по флоре Рейнсвера.
В Дартмурте и его окрестностях буйным цветом полыхал сезон листопадов. Деревья пылали разноцветными факелами, ухоженные газоны превратились в желтый ковер, кое-где запятнанный зелеными кляксами. Воздух был прохладным, ветер приносил из-за замковой стены запах костров и сухих опавших листьев. Осень всегда вызывала глубоко внутри острую меланхолию, гасившую остальные эмоции, но главный источник ярости дышал мне в затылок. Как тут успокоиться и настроиться на философский лад?
– Эден, постой! – позвал меня Илай, когда мы гуськом шагали к длинному стеклянному строению с высокой остроугольной крышей. Я притворилась глухой и показательно хлопнула дверью оранжереи прямо у него перед носом.
Воздух внутри «академического Рейнсвера» был насыщен сочными цветочными ароматами. Кусты и растения реагировали на движение: выставляли листья, словно просили о ласке, зазеваешься – цеплялись за ноги длинными гибкими лозами или пугливо прятали яркие цветы, резко закрывая бутоны. Дребезжащий голос магистра Ранора, преподавателя по флоре параллельного мира, несся из-за огромного куста, со стороны похожего на облепиху с тонкими ветками, густо облепленными оранжевыми ягодами.
– Ягоды растения шаи ядовиты, а шипы оставляют незаживающие царапины… – вещал он.
– Эй, Эден! – Злой, как рейнсверский игуанодон, Форстад схватил меня за руку и заставил развернуться. – Ты чего как с цепи сорвалась?
– То есть клоунов в цирке тоже сажают на цепь? – огрызнулась в ответ. – Или в труппе я ручная мартышка?
На секунду Илай опешил, но быстро справился с эмоциями, и уголок рта дернулся в знакомой неприятной усмешке:
– Задело за живое?
– Нет, просто стало любопытно, кто ты в нашем цирке? На дрессировщика не тянешь. Значит, уродливый клоун?
Он скрипнул зубами и очень буднично попытался затащить меня под соседний куст, который не был «шаи», не оставлял колючками незаживающие царапины и напоминал густую сирень.
– Ты что творишь, убогий?!
– Очень хочу поговорить, – процедил Илай, как-то легко подавив сопротивление.
– Я что-то не настроена на воркование в кустах.
– Повезло, потому что я тоже!
Ветви сомкнулись за спиной парня, образовав уединенный альков.
– Я урод? – очень тихо, но с угрозой проговорил Илай.
– Заметь, это не я сказала!
– Другими словами, – пропустил он шпильку мимо ушей, – это я в лабиринте жался по стенам, бил наблюдателя, создавал видимость бурной деятельности, притворялся предметом интерьера и тупил?
– Говоря «тупил», ты намекаешь на меня, верно? – сквозь зубы уточнила я.
Он пожал плечами, мол, если понимаешь, зачем переспрашиваешь.
– Божечки, и как сына главы магического совета угораздило влипнуть в команду неудачников? Папины связи подкачали?
– Папины связи? – Улыбка Илая показалась на редкость неприятной, видимо, упоминание об отце его задело. – Забери слова назад, ведьма!
– Правда глаза колет?
– Хочешь правду? Я белое – вы черное, я позитив – вы негатив, я мажор – вы минор, но несовместимы мы по другой причине. В отличие от вас я никогда в жизни не был неудачником!
– У меня есть новость, Мажор. Прошу, не расстраивайся, когда услышишь. В таверну к моей тетке может завернуть только последний победитель по жизни!
Мы стояли нос к носу, вернее, мой нос почти утыкался в кадык Форстада, и приходилось запрокидывать голову, чтобы посмотреть в злые светлые глаза. Я поднялась на цыпочки, стараясь сравнять рост, и веточка вытащила из прически большой «петух».
– Что, хочешь меня ударить, Мажор? Может, запустить пульсаром?
– Ты сейчас, что ли, на цыпочки встала? – Вопреки подначкам Илай неожиданно вернул спокойствие, в глазах засветилось веселье. Дескать, Ведьма, ты страсть какая милая дурочка.
– Завидуешь, что умею?
Неожиданно кто-то потрогал мою лодыжку. По инерции я пнула чужую нахальную клешню, а потом уже додумалась посмотреть вниз. К туфлям стремительно подползали живые зеленые ветви, похожие на щупальца.
– Какого…
Секундой позже нас с Илаем крепко-накрепко связало по поясу и притиснуло друг к другу. Пискнуть не успела – хотя разве что только пискнуть, – ноги оказались связаны, руки сцеплены. Куст нас спеленал с ловкостью прирожденного разбойника и превратил в зеленый клубок! Я прижималась к злейшему врагу всем телом и пыталась освободиться, но чем больше трепыхалась, тем сильнее стягивались ветви-путы.
Два мага, умеющие создавать заклятие разрушения, что называется, без рук, стояли намертво связанные и боялись колдовать. Попробуй уничтожь травяного агрессора, и следующий приказ, который вывесят на доску в холле учебного корпуса, будет приказ о нашем отчислении.
Что сказать? Хорошо рейнсверские кусты устроились в Дартмурте!
– Эден! – зло прошипел новоявленный Мажор.
– Что?!
– Прекрати елозить!
– А ты не трись об меня!
Внутренне я смирилась, что на щеке отпечатается след от пуговицы, пришитой к спрятанному под мантией пиджаку Форстада, но только притихла, как в лицо начал тыкаться любопытный зеленый усик, тоненький, дрожащий и колючий. Отогнать настырного приставалу было невозможно, разве что отплевывать и сдувать.
– Не сопи, – проворчал Илай.
– Может, мне вообще не дышать?! – огрызнулась я. – Что будем делать?
– Позориться, – буркнул он.
– Нас пленил куст! Куда уж больше-то?
– Есть куда, поверь мне. – Илай на секунду задержал дыхание, а потом крикнул: – Магистр Ранор, спасите наши души! На нас напал куст!
– Божечки, – пробормотала я, закрывая глаза, – и этот человек утверждал, что никогда не был неудачником.
Души и все, что к ним прилагалось и сейчас чувствительно прижималось разными частями, пришли спасать не сразу. Видеть, как магистр раздвигал кусты, я не могла, но живо представила ехидную улыбку на морщинистом лице. Группа удивленно зашепталась и захихикала.
– А это, господа будущие хранители магии, растение, которое носит название «арауст», – зазвучал дребезжащий голос Ранора, без зазрения совести превратившего чужой конфуз в лекцию. – Произрастает в рейнсверских пустошах, где скудная глинистая почва не располагает к росту и цветению. Знаете, каким образом это чудесное создание выживает в сложных климатических условиях?
Не знаю, как выживает куст, но если магистр не хотел, чтобы мы загнулись в объятиях рейнсверского «чуда», то стоило поторопиться. Рук я уже не ощущала!
– Он захватывает жертву длинными усами, – продолжил преподаватель, – впрыскивает яд через шипы на женской лозе и превращает добычу, так сказать, в удобрение. Не переживайте, на нашем экземпляре женские лозы постоянно удаляются.
– Счастье-то какое, – едва слышно пробормотала я. Понимаете, ехидничать насчет
