времени я случайно представляю, как Тео неожиданно появляется: Тео поворачивает за угол, я собираюсь повернуть, Тео волшебным образом материализуется где-то в центре танцпола, Тео подбегает и сообщает мне, что его рейс отменен, стоит ли нам работать вместо этого над Пуччини?
Но от этого легко отмахнуться, и вообще, это… весело. Я это уже говорила? Как бы то ни было, я хорошо провожу время.
В конце концов я очень устаю от попыток не отставать от бегущего Дэша, поэтому, когда Джейми кричит что-то о том, что ей нужно в туалет, я быстро предлагаю свои услуги в качестве необходимой спутницы. Она берет мою вспотевшую руку, и, как и следовало ожидать, образуется очередь — хотя трудно сказать, кто в ней, потому что половина девушек пришла сюда только для того, чтобы поправить макияж или поговорить о своих расставаниях.
— Он придурок, — говорит Джейми первокурснице, рыдающей из-за мальчика. — А женщине нужен мужчина, как рыбе велосипед.
— И ты выглядишь очень красиво, — добавляю я, потому что даже если Джейми слишком умна, чтобы говорить о внешнем виде, все равно важно поддерживать друг друга. Интерсекциональный феминизм и все такое, что заставляет меня снова вспомнить о Тео, от чего я тут же выдаю. — И лучшая месть — это прожить свою лучшую жизнь, верно?
Девушка со слезами на глазах кивает, соглашаясь вернуться на танцы с подругами, а мы с Джейми обмениваемся благосклонными взглядами (мы, старшие и мудрые, явно проделали хорошую работу), пока не приходит очередь Джейми воспользоваться кабинкой.
Она проскальзывает внутрь, и я замечаю что-то снаружи. Судя по всему, еще один эпизод женского расстройства, но на этот раз я узнаю пострадавшую.
Это Нилам.
Кто-то выходит из кабинки, предоставляя мне возможности пойти, но я в основном был здесь, чтобы отдохнуть от гормонального смога нашей школы.
— Я снаружи, — кричу я Джейми, позволяя человеку позади меня занять мое место, пока выхожу из уборной.
Подойдя ближе, я понимаю, что подруга Нилам Мари, которая учится на моем курсе по гражданскому праву, говорит громко и агрессивно.
— …достаточно, ладно? Я не виноват, что ты не хочешь развлечься…
— Я не отказываюсь, — категорически говорит Нилам. — Это просто не весело. Что мне в этом должно нравиться? Стоит ли мне воспринимать как комплимент то, что какой-то парень хочет потереться об меня в темноте?
— Тьфу, да ладно, это не так, и почему ты не можешь просто быть хорошей? Он милый, он забавный, он хочет потанцевать с тобой…
— Ну и что? То, что он друг Мейсона, не означает, что мне нужно с ним тусоваться. То, что у тебя есть парень, не означает, что он мне тоже нужен.
— Хорошо, но ты не можешь просто притвориться секунд пять?
— Притвориться кем? Более приятной?
— Боже, тебе просто не обязательно все время быть такой сукой, Нилам! С этими словами Мари уносится прочь, и хотя я знаю, что это не мое дело, я не могу избавиться от ощущения, что выражение лица Нилам скорее обижено, чем сердито. Я жду несколько секунд, затем выскальзываю за угол.
— Эй, — говорю я.
Нилам стоит спиной к стене спортзала, скрестив руки на груди.
— Что? — она огрызается на меня.
— Ничего, я просто…
Она смотрит на меня.
— Подслушивать действительно невежливо.
— Ладно, это действительно не считается подслушиванием, когда все могут это услышать, но конечно, — говорю я. — Я поняла, я просто…
— Ты? Нет, на самом деле это не так. — Нилам одаривает меня еще одним огненным взглядом. — Держу пари, что людям не обязательно говорить тебе улыбаться, не так ли? Никто никогда не говорит тебе выглядеть так, будто тебе весело.
Я колеблюсь.
— Я имею в виду, я бы не сказала…
— Любой, кто думает, что пик жизни приходится на старшую школу или что это лучшее время в нашей жизни, просто обманывает себя. — Нилам бросает на меня взгляд, будто я один из таких людей. — Независимо от того, что говорит Мари или кто-либо еще, я не должна любому человеку улыбаться и вести себя так, будто я счастлива, хотя на самом деле это не так. И я знаю, ты думаешь, что ведешь себя правильно, — говорит она отчетливо злым голосом. — Я знаю, ты думаешь, что ты хороший человек, Бел, и, возможно, это правда, но на самом деле ты тот, кому легко. Ты пришла робототехнику, не сделав ничего, и теперь думаешь, что раз Тео Луна слушает тебя, значит, ты заслуживаешь чтобы тебя слушали? Удачи с этим.
Она отворачивается от меня, и я знаю, что должна просто отпустить ее, но не могу. Я не знаю, что именно сказать, потому что да, она была очень злой и, очевидно, ненавидит меня, и я действительно не знаю, что с этим делать, но в большинстве случаев просто кажется несправедливым не сказать что-нибудь.
— Я пытаюсь, — единственное, что вылетает из моих уст. — Не то чтобы я хотела украсть у тебя робототехнику. я даже не хотела сделать это, но…
По выражению ее лица я могу сказать, что сказал что-то не то.
— Жизнь — это просто то, что с тобой происходит, не так ли? — Нилам огрызается. — На самом деле ты никогда ничего не делаешь. Ничего не хочешь. Это жалко. Она смотрит на меня. — Тео Луна, возможно, и засранец, но, по крайней мере, он знает, чего хочет.
Я глотаю.
— Он не засранец.
Нилам закатывает глаза.
— Конечно. Он горячий, поэтому он не может быть засранцем, вот как это работает…
— Это ты засранка, — говорю я, не задумываясь, потому что слезы наворачиваются на глаза. Я думаю, что это слезы разочарования, а не боли, но как это унизительно. Я лучше сейчас провалюсь под землю, чем позволю Нилам увидеть, как я плачу.
Нилам одаривает меня злой и горькой улыбкой в ответ, что, как я понимаю, означает, что мы никогда, никогда не будем друзьями.
— Да, — говорит она.
Затем она поворачивается и уходит.
Я все еще стою одна и задаюсь вопросом, почему мне кажется, будто меня сбил грузовик, когда кто-то хлопает меня по плечу, и я подпрыгиваю.
— Эй, — говорит Дэш, бросая на меня взгляд, который говорит о том, что он, наверное, все слышал.
— Ой, извини. Привет, — говорю я, глядя на пальцы ног. Сегодня утром Джейми покрасила мне ногти в розовый цвет, пока она рассказывала мне забавную историю о своей сестре, но сейчас мне от этого легче не становится.
— Ты в порядке? — говорит Дэш.
— Ага. Да, у меня все хорошо. — супер не Хорошо, но я не могу сейчас никому
