поцелуй! Потому что в противном случае мне придется расчленить поганца, а потом савраской носиться по городу, распихивая бренные останки по мусоркам!
– И? Что он потом сделал? – вкрадчиво спросила я, боясь спугнуть минутку девичьей откровенности.
– Расслабься, – хлюпнула носом Наденька, – я ему все лицо расцарапала и свалила в закат. Не было ничего.
– А рыдаешь тогда чо? – тупо переспросила.
– Маму вспомнила, – Надя замерла на минуту, а потом уткнулась мокрым носом мне в плечо, так что моя кофточка тут же стала мокрой, – она любила нас. Никто больше так не любил. Я помню, как мама нас кормила клубникой. У Лидки был диатез жуткий, так она ей из свеклы ягодки мастерила. Чтобы не завидовала, не плакала и с пользой. И папа другой был. Он добрый и мягкий был. Знаешь, он на себя прежнего похож стал, только когда ты в доме появилась. Только вот ты же наврала Козюльке. Я-то знаю.
– Я просто не слышала ее просьбы. Отвлеклась, – честно призналась, понимая, что врать этой мудрой не по годам малышке не могу.
– Я все понимаю. Насильно мил не будешь, – как-то по бабьи вздохнула она. – Козюльке не говори. Просто уйдешь потом и все, так лучше. А знаешь, ее мама назвала так. Очень уж Лидка вредная была. Ревела, как коза на выпасе, – улыбнулась девочка.
И я поняла, что даже просто ради них должна попробовать сдержать слово. Тем более что без Зотова-то я тоже, похоже, уже не смогу. Надо только разобраться с его дружком. И я, кажется, уже знаю, что предпринять. Надо только с бабулей и Елкиной устроить совет в филях. Без этих двух фурий не сдюжу.
– Ты это, если к мелкой пойдешь, она там мышеловки у порога раскидала, – предупредила уже засыпающая Надя, когда я подтыкала ей одеяло, размышляя о том, какой сегодня день странный – то Нюша, теперь Надя рассказывают мне, какой хороший Леша Зотов. Не иначе это сговор. Ну и пусть. Девочек я уже точно никогда не оставлю.
– Спасибо, – выдохнула я и поцеловала девочку в лоб, сама оторопев от неожиданности. Так легко и просто.
Надя улыбнулась уже во сне, и я вышла из ее комнаты с твердым убеждением, что все делаю правильно. Даже если Зотов меня пошлет, я буду знать, что все сделала по совести.
В свою спальню ввалилась в состоянии, близком к обмороку. Конечно, столько всего навалилось. На дисплее телефона отразился звонок моего мерзавца. Да. Моего уже, потому что мы в ответе за тех, кого приручили, или кто вас приручил – неважно. Я набрала номер, но никто не ответил. Я набирала раз за разом, но в ухо мне неслись длинные, какие-то тревожные гудки, доводящие до белого каления.
– Какого лешего?! – риторически взвыла я.
Сердце – вещун – рвалось на части от непреодолимого предчувствия неизбежной пакости.
Алексей
– Я имею право на телефонный звонок, – прорычал, глядя на пакетик белого порошка, лежащий посреди обшарпанного стола в комнате досмотра аэропорта.
– Сто долларов, и звоните куда хотите, – хмыкнул молодой парнишка-полицейский, оставленный приглядывать за мной, пока толстый одышливый капитан куда-то вышел. Видимо, решать, что со мной делать. Как он выразился, прежде чем уйти: «Нечасто в наши руки такая крупная рыбешка попадает».
– По рукам, – согласно кивнул я.
– У вас десять минут. Звоните, я пока на стреме постою, – протянул мне мою же трубку парень, на экране которой уже висела игра. Быстро они, однако, находят применение чужим вещам. Телефон-то, по ходу, намертво приклеился к рукам предприимчивого парня.
– А ты молодец! Далеко пойдешь! – похвалил я молодого, но он юмора не оценил.
Зыркнул так, что я испугался, как бы он не передумал и не забрал мобилу. Правда, сто долларов, обещанные мной, перевесили обиду, и парень снова завис у двери.
– Я бы на вашем поторопился, – недовольно пробубнил он, – начальник вернется в любой момент, и неплохо бы рассчитаться.
– Так вы у меня все забрали, – удивился я, – ладно, не бзди, мой адвокат с тобой рассчитается.
– Вот тогда и звонить будешь.
– Двести, и ты мне не мешаешь, – твердо сказал я, глядя, как на лице полицейского разум борется с ждностью. – Я свое слово держу. Слышал, наверное, про меня.
Парень кивнул, и я вздохнул. Жадность победила. Видимо, не делится капитан своей добычей с младшими по званию.
– Леш, ты чего? Я же предупреждал, что неделю буду пузо греть! – жизнерадостно проорал в трубку Губерман, мой адвокат.
– Да ничего, у меня проблемы. Ладно, Натаныч, сам разберусь, – от злости скрипнув зубами, буркнул я и отключился.
Андрюха трубку не снял. Я раз за разом набирал номер Аллы, но эта нахалка не соизволила ответить. А я уж было размечтался, как она, подключив своих ненормальных родственничков, ворвется в застенки, сметая на своем пути все, и вызволит меня из плена. А потом я, преисполненный благодарности, паду к ее ногам, и будем мы жить долго и счастливо. От этих идиотских мыслей я затрясся от беззвучного хохота.
– Слушай, Онанист идет. Ты давай тут быстрее, а то, вижу, совсем духом пал. В истерике, вон, колотишься уже, – зашептал парнишка, появляясь возле меня.
– Кто идет? – тупо переспросил я.
– Да капитана наш, Ананьев. Погоняло у него Онанист. Давай не размышляй. И про двести евро не забудь.
– Ого, доллары же были, – ухмыльнулся я.
А аппетиты-то растут у доблестного слуги правопорядка! Это не деньги, конечно, но, видимо, коррупцию в ближайшее время в нашей строне искоренить не удастся.
– Вы бы время не теряли. А то вроде богатый и известный, а даже позвонить вам некому.
А ведь и правда. Я замер, глядя на телефонный дисплей. Не дочерей же будить, чтобы сообщить, что их отца взяли с пакетом кокаина, и срок теперь ему корячится весьма немаленький.
– Две минуты, – возвестил глашатай от двери.
Я вздохнул и набрал первый попавшийся номер.
– Еду, – голосом Ады ответил телефон без лишних вздохов и сантиментов.
Глава 14
Алла
– Слушай,
