шире остальных седобородый и седовласый полуконь. Однако старым, несмотря на свой волосяной покров он вовсе не выглядел. Скорее это делало его внешне еще опаснее. Тем более что мышцы как на человеческой, так и на лошадиной части тела, были одинаково круто накачены и бугрились что под кожей, что под шкурой вполне недвусмысленно. В отличие от остальных, этот был вооружен уже куда лучше: в мощной ладони было зажато древко здоровенных четырехзубых вил. Ржавых и страшных. Как говорится: оружия нет мощнее вилки, один удар — четыре дырки. А тут если не сразу от раны, то от столбняка чуть позднее, но гарантированно загнешься.
— Я — Сиплый, в натуре, — сиплым голосом сказал седой. — Чо каво, пацаны? Вы с какого раёна?
— Толмача позови, — ответил ему Малыш, разведя руками. — Мы по делу. По вашему не понимаем.
— Вождь Сигизмунд Пепельная Грива интересуется: как посмели вы, чужаки, без спроса нарушить границы священной земли кентов? — перевел шустро выскочивший откуда-то из задних рядов тщедушный… кенатврёнок. Именно так я бы охарактеризовал это недоразумение. Он и на фоне остальных смотрелся мелким, а по сравнению со своим вождем вообще выглядел полным шибздиком. — Ну! Отвечайте!
— Мы пришли чтобы увидеть нашего товарища, который много лет назад примкнул к вашему племени, — поспешил с ответом орк. — Он невысокого роста, серого цвета и с большими ушами. Знаете такого? У нас к нему важное дело.
Никто из нас в общем-то не был против чтобы именно Джонни вел переговоры, так как, судя по всему, эти кенты — ребята простые как те дрыны что у них вместо оружия, и в их системе ценностей, самый главный равно самый здоровенный. А самый здоровый это у нас орк и есть. Так что с точки зрения здешнего доминирующего вида, пока все правильно, по этикету.
Шибздик вытянулся и что-то зашептал на ухо вождю. Тот выслушал его и понимающе кивнул.
— Ты щас за Красавчика базаришь, типа? — спросил вождь.
— Вождь спрашивает тебя, чужеземец, имеешь ли ты ввиду того, кого мы зовем Красавчиком? — перевел толмач. Потом спохватился и добавил: — И обращайся к вождю как положено: добавляй в конце «о, великий вождь». Усёк?
— Мы не знаем, как его зовут у вас, о великий вождь! — покладисто сказал Малыш. — Но, похоже, именно о нем речь. Дайте нам с ним поговорить.
Кентавры снова пошушукались и Сиплый изрек:
— Красавчик — ровный пацан! Какие у него могут быть тёрки с лохами? Валите нахрен с нашего раёна!
Это можно было не переводить, и так все понятно, но переводчик не стал халявить.
— Великий вождь отказал вам во встрече, — противно лыбясь сказал шибздик. — Он требует, чтобы вы немедленно…
И тут, как-то неожиданно для меня самого, меня переклинило. Как-то сама собой вспомнилась сложная, местами интересная, а местами страшноватая, но, какая уж была, юность, пришедшаяся аккурат на не самые простые девяностые. А там всякое случалось. И здоровей видали — не боялись. Так чего же теперь, молча все это проглотить и поджав хвост умотать обратно? А вот нифига! Да какого, спрашивается, хрена, эта коняга корявая о себе возомнила? Да я его щас…
— Ты кого лохом назвал, гнида? — страшным голосом заорал я. — Ты чо, в натуре, рамсы попутал? Ща за базар ответишь, в натуре!
— Ик! — с испугу сказал переводчик. — А говорили, что по нашему не понимаете. Вы зачем вождя на смертельный бой вызвали, идиоты? Ой, чо щас бу-у-удет!
Глава 11
— У-у-у-у-у! — всей толпой, не то одобрительно, не то в предвкушении кровавого зрелища загудели кентавры.
— Раз на раз бьемся, — заржав, заявил Сиплый. — Ты, Вася, гонишь, но, если втащишь, я тебя отмажу. Слово пацана.
— Битва без оружия. Сможешь ударить вождя хоть раз, он простит тебе твою дерзость и незнание наших обычаев, — хмуро перевел толмач.
Кенты сдали задним ходом, освобождая нам больше места, моих спутников тут же попытались оттеснить подальше, но орк как-то извернулся и подскочил ко мне. Впрочем, мешать ему тоже никто не стал.
— Уверен, что хочешь? — заглянув мне в глаза спросил Малыш. — Можем еще дать заднюю, нас, конечно, выгонят с позором и назад никогда не пустят, но, хоть жив останешься.
— Не уверен, — вздохнув, честно признался я. — Но надо. Эти нас ведь по-другому к Орлову не пустят?
Орк серьезно кивнул, понимая и принимая мои слова.
— Тогда слушай внимательно: он сильнее и тяжелее тебя раз в десять, но в этом и его беда: он неповоротлив и быстро устанет, ты легче и проворнее. Используй это. Измотай его. Ты слышал вождя: тебе нужно ударить его всего один раз, никто его за язык не тянул. Он, конечно, тупо красуется и не верит, что ты хоть раз сможешь его ударить, но, если получится, перед своими он фуфло гнать не станет — перестанут уважать. Так что, ты уж постарайся не подставляться и не сдохнуть. Запомни — один удар!
Я кивнул и похлопал орка по плечу в знак благодарности.
Тем временем строй кентов растянулся, сформировав подобие овальной арены. Колизей мать его… В качестве судьи, который должен был дать знак началу боя вызвался все тот щуплый переводчик. Сиплый скинул безрукавку с броней и свой ржавый четверозубец кому-то из прихлебателей, гарцуя проскакал мимо и встал в позицию напротив меня, нетерпеливо взрывая копытом сухую землю. Твою ж налево, какой он все-таки здоровый!
А я в ожидании «гонга» собрал всю волю в кулак и постарался полностью отрешиться от ситуации, силясь вспомнить дословно все, что мне тогда сказал наставник… Сейчас кажется, что это было уже в какой-то прошлой жизни. А по факту так и было. Ведь тогда, переоценив свои силы в противостоянии с СуперИИ, я надорвался и в действительности умер, только каким-то чудом, то ли техники, то ли магии или силой духа, сохранив свое сознание в теле киборга. А потом была оцифровка, тоже своего рода смерть и перерождение уже в виде «набора бесполезных блоков», как выразился Неро. Так что да, как минимум две жизни назад это было. Но надо вспомнить.
Прямо сейчас очень-очень надо!
— Ты сейчас крут, потому что за тобой стоит вся Система, куча уровней, вкачанные характеристики и привязанные к ним способности и перки,
