позором. Сурово прочли нотацию на тему вреда для больных чрезмерного волнения их близких.
– Вы знаете, что это плохая примета – врываться в реанимацию?
Хорошо, что реаниматолога позвала медсестричка – это спасло нас от жестокой расправы.
– Я должна была удостовериться! – оправдывалась Ирка.
– Дура! – ругалась я. – Что тебе в мониторе не понравилось?
– Не знаю. Он мигал, а рядом ни одного специалиста. А вдруг так, действительно, было бы не то? Кто Наташке помог бы?
Притихшие, мы вернулись в ординаторскую. Повестили халаты на место. Сложили ручки и стали ждать.
– Вспомнили? – злобно встретила Ирка появление Игоря Игоревича.
Доктор в полном недоумении посмотрел на нас.
– Что?
– Что-что? – передразнила Ирка. – Точное время появления мужа Кубаревой Натальи. Вы вообще осознаете свою ответственность?! К вашей больной, раненой даже, можно сказать, рвется злоумышленник. С самыми недобрыми намерениями. А вы не хотите напрячь мозг и помочь органам следствия!
Это было круто даже для Ирки. Сейчас и отсюда выгонят со скандалом. Но, как ни странно, доктор собрался и сосредоточился.
– Это было после вечернего обхода… Обход закончился в шестнадцать пятнадцать – шестнадцать двадцать. Примерно.
– Очень расплывчато, – сказала Ира. – Точнее!
– В шестнадцать сорок пять я уже уехал домой.
– Ну вот, – укорила Осокина, – вот она, наша медицина. До конца рабочего дня еще пятнадцать минут, а все уже по домам разбрелись. Больные без присмотра! Ладно. Просмотрю еще и этот отрезок времени. Мы еще вернемся!
Игорь Игоревич не обрадовался этому обещанию, однако с облегчением вздохнул.
Когда мы с Ириной покинули больницу, я тут же было открыла рот, чтобы сказать все, что я думаю об Иркином авантюризме, грубости и непродуманности (мягко говоря), но позвонила Поли. Пока я ворковала со звездой эстрады о ее бурно развивающемся романе с женатым коррупционером Коростылевым (я уж не стала, конечно, заострять на этом внимание – из деликатности: чувства, как известно, самоценны), Ирка набрала кому-то и злобно ругалась в трубку. Так злобно (даже для Ирки), что мне пришлось прислушаться.
– Это почему это вы мне не дадите запись камеры наблюдения? Какое вы имеете право не защищать мою кибернетическую безопасность? – качала права Осокина. – Это вы бросьте! Если вы думаете, что я горько заплачу после вашего такого непрофессионального отношения к потерпевшим и утрусь – вы глубоко ошибаетесь. Вы даже представить себе не можете – насколько глубоко!
По всему – участковому дозвонилась. Пытается заставить его вникнуть во взлом сети. Поли же пребывала в полной нирване. Все у нее складывалось хорошо и даже отлично: обожание, преклонение, трепет сердец. Я подумала, что в таком расслабленном состоянии хорошо бы еще раз попытать Коростылева номер один на предмет знакомства с Коростылевым номер два. Вдруг расколется? Поли вполне уместно задать ему вопрос о Наташкином Коростылеве. А что? Мы же обронили фразу про то, что это именно он поручил передать привет из Мурома. Но это надо сделать лично. Не перепоручать Поли.
Ирка между тем метала молнии негодования в ни в чем не повинного участкового.
– Ты придешь? – спросила Поли.
– Куда? – я что-то пропустила. Тяжело слушать сразу два разговора.
– Завтра. На мой концерт.
– Конечно! – обрадовалась я.
Вот и повод с пристрастием допытать Коростылева. Отлично!
– Нет, ну ты слышала? – Ирка была вне себя. – Он еще не хочет выполнять свои прямые служебные обязанности! Я этого так не оставлю! Я налоги плачу! Я, можно сказать, всех их содержу – весь этот разросшийся государственный аппарат! А чуть их помощь нужна – так мне полный отлуп. Я до министра дойду! До Европейского суда по правам человека! Он просто еще не понял, с кем связался, этот участковый!
– Найми частного детектива, – съехидничала я.
– А что? Это идея! – ухватилась Ирка. – У меня сейчас сотрудников нет. Так я этому участковому предложу подработать. Войду, так сказать, в контакт на материальной основе.
– Войдешь обязательно. В конце концов, Костю попросим. Уж он-то найдет общий язык с участковым. Давай пока о деле, о Наташкином деле.
– Между прочим, взлом моей сети вполне может быть связан с Наташкиным делом. Мы с Коростылевым встречались? Встречались. Вот после этого эта мерзопакость и произошла.
– Еще и Верещагину вспомни. И убийства Прошкиной и Леры. И вообще – после не значит вследствие.
Ирина задумалась. Но ненадолго.
– Короч, надо в ресторан срочно. Стресс снять. И обмозговать наши дальнейшие действия.
Что мы радостно и проделали.
Искомый ресторан «Рыбное место» располагался на Сухаревке и был ничего себе, даже очень ничего – стильный и дорогой. Меню блистало разнообразием море- и рекопродуктов. Официанты в матросках скользили по залу бесшумно и плавно. С матросками, на мой взгляд, был некий даже перебор. Все и так было понятно и атмосферно.
На яства мы набросились с волчьим аппетитом. Все было очень вкусно.
– Интересно, – кивнула Ира на обширный аквариум в стене, – как перевозят живую рыбу?
– Такую рыбу не едят.
– Понятно, что другую едят. Но есть же живая рыба, которую едят. Даже в магазинах видела. Никогда, правда, не пробовала. Бр. Она живая, а ты ее чистишь и ешь. Ужас!
«Да, сами не убиваем, – подумала я, – гордо делегируем это право другим». Ирка не убила бы рыбку. И я не убила бы. Но в холодильнике у меня суп куриный. Кто-то этого цыпленка – ингредиента супа – да придушил во цвете лет…
– Хватит об убийствах рыб и прочей съедобной живности, давай о деле. Ты не заметила, что отсюда недалеко проспект Мира?
– Дай поесть, – Ирка чуть не подавилась, – не порть аппетит.
Уж с чем-чем, а с аппетитом у Ирины никогда проблем не было. Как только эти тонны продуктов влезают в ее худосочную тушку? Она еще и хлеб наворачивает. Хлеб! И все равно стройная, как палка.
– Дожевала? – дождалась я, наконец.
– Излагай, – милостиво разрешила Ирка.
– Отсюда недалеко проспект Мира.
– Я хорошо знакома с картой Москвы.
– Почему все же Воронов поменял фамилию?
– Скрывался, например, от банды душегубов жестоких. И то не поможет. Банда легко вычислит смену паспорта – мы же вычислили, а мы далеко не банда.
– Но у нас Костя есть, – напомнила я, – сотрудник правоохранительных органов.
– У банды тем более есть сотрудник. Организованная преступность работает в тесной связке с правоохранителями. Для тебя это секрет?
– Конечно, нет.
– А что ты тогда?
– И все же на этом можно сыграть, – настаивала я, – если Коростылев-Воронов от кого-то скрывается, применяя такие сложные механизмы, как смена паспорта и внешности, – его можно припугнуть от имени его преследователей. Якобы от их имени.
– Хорошо бы, конечно, войти с ними в альянс, – мечтала Ирина, –
