не могу подавить мрачную усмешку, она вырывается из моей груди, как предупреждение. То, что она имеет смелость спрашивать меня, — наглость и провоцирует во мне что-то первобытное.
— Мои сны, София… — Мои губы кривятся в злобной ухмылке. — Они не так чисты, как твои.
Она игриво сужает глаза, ее губы слегка приоткрываются в предвкушении.
— Кто сказал, что мои сны чисты?
Я от души смеюсь, прежде чем успеваю остановить себя. Звук эхом разносится по освещенной свечами комнате, заставляя головы поворачиваться в нашу сторону, и глаза быстро отводятся, когда встречаются с моими.
— Мне любопытно, София, — пробормотал я, проводя пальцами по тыльной стороне ее руки. — Мечтаешь о нас, боссах Братвы? Или это больше…?
Она краснеет, глядя в свою тарелку.
— Кто знает?
— Самоуверенная маленькая штучка, не так ли? — Усмехаюсь я: — но ты не ответила на мой вопрос.
— А ты не ответил на мой, — отвечает она.
Боже, как же мне хочется завладеть ею прямо сейчас.
— Хорошо, — мурлычу я, положив руку на ее бедро под скатертью. Ее дыхание сбивается, и я получаю удовольствие от этой реакции, от власти, которую я имею над этой женщиной. — Может быть, эти мои сны связаны с одной женщиной, которая меня заинтересовала?
Ее глаза темнеют от такого намека, а на губах играет ухмылка.
— А эти сны, скажем так, грязные?
— Дорогая, — я наклоняюсь ближе к ее уху, мой голос понижается на октаву, когда я чувствую тепло, излучаемое ее кожей. — Они грязнее, чем ты можешь себе представить.
— Делись.
Я смеюсь во все горло, наслаждаясь игрой в кошки-мышки, в которую мы играем.
— Терпение. — Мои пальцы все глубже погружаются в мягкую плоть ее бедра, а в глубине моего сознания раздаются предупреждающие звоночки. Она достает меня больше, чем кто-либо другой. — Все хорошее приходит к тем, кто ждет.
— Это касается и тебя?
— Черт возьми, София. — Я ругаюсь под нос, прежде чем выпить остатки водки.
Раздается ее смех, яркий и полный жизни. Этот звук резонирует во мне, разжигая огонь, который грозит поглотить меня целиком.
— Полагаю, мы это узнаем, — говорит она наконец.
— Возможно, узнаем, София. — Я произношу ее имя как обещание, а моя хватка на ее бедре становится граничащей с собственничеством. — Возможно, так и будет.
ГЛАВА 17
СОФИЯ
Видеть, как кто-то получает по заслугам, особенно если это происходит из-за неуважения ко мне, вызывает дрожь по позвоночнику, опасное возбуждение, которое я не могу объяснить. Я далеко не та беспомощная девочка, которой я была в школе, терзаемая Бриттани и ее кликой. Я помню их насмешки, их издевательства. "София, отшельник", — называли они меня. Каждый день был битвой, и я всегда оказывалась на стороне проигравших. Беспомощная, безголосая, невидимая.
Но сейчас, наблюдая за стремительным возмездием Максима, я словно живу в мстительной фантазии. Беспомощной девушки больше нет, на смену ей пришла та, кто вызывает уважение, пусть и через страх.
Мы заканчиваем трапезу и собираемся уходить. Когда мы выходим, я мельком вижу официанта, над которым все еще издеваются. Боже, какая жестокость. Это одновременно пугает и возбуждает.
Как только мы оказываемся в машине, образ избитого официанта все еще свеж в моей памяти, я обращаюсь к Максиму.
— Это действительно было необходимо? — Спрашиваю я, хотя часть меня уже знает ответ.
Он не смотрит на меня, его глаза сосредоточены на дороге впереди.
— Я уже сказал тебе, что да.
Я провожу пальцами по руке Максима, чувствуя, как под рубашкой проступают рельефные мышцы. Мое сердце бешено колотится, когда я наклоняюсь ближе, мой голос едва превышает шепот.
— Я хочу дать тебе кое-что взамен.
Он поворачивается ко мне, на его губах играет лукавая улыбка.
— О? И что это?
— Все, что захочешь. — Я провожу пальцами по его руке, ощущая тепло, исходящее от его кожи. Я хочу доставить ему удовольствие, заставить его забыть обо всем, кроме меня.
Максим крепче вцепился в руль, его глаза на мгновение метнулись в мою сторону, а затем вернулись к дороге.
— Я думал, доктор сказал, что никакого секса, по крайней мере, несколько недель, — напоминает он мне, его тон дразнящий и в то же время серьезный.
— Он ничего не говорил об оральном сексе.
— Правда?
Я киваю, мои губы все еще прижаты к его уху.
— Ммм… — Я чувствую, как между нами нарастает жар, и мне требуется каждая унция самоконтроля, чтобы не забраться к нему на колени прямо здесь и сейчас.
Я откидываюсь на спинку кресла, не сводя глаз с лица Максима. Напряжение между нами ощутимо, и я чувствую, как с каждой секундой становлюсь все более влажной. Я хочу его, всего его, и я не остановлюсь, пока не получу его.
То, как он смотрит на меня, заставляет меня чувствовать, что я единственная женщина в мире. Это опьяняет, и я беспомощна перед этим.
— Ты выглядишь чертовски великолепно, — рвано дышит он, его голос низкий и грубый. Он протягивает руку, чтобы заправить прядь волос мне за ухо, его пальцы скользят по моей шее, вызывая мурашки по позвоночнику.
Пока он ведет машину, я начинаю расстегивать его ремень, мои пальцы дрожат от предвкушения. Он поднимает бровь, чувствуя, что я делаю, но ничего не говорит. Вместо этого он ухмыляется и откидывается на спинку кресла, наблюдая за тем, как я освобождаю его член из брюк. Не теряя времени, я беру его в рот, наслаждаясь тем, как он становится все тверже на моем языке.
— Блядь, София. — Максим издает низкий стон, его хватка на руле становится еще крепче. — Мы из-за тебя разобьемся, — вздыхает он, не отрывая взгляда от дороги.
Но я не останавливаюсь. Опасность нашего положения только сильнее возбуждает меня. Член Максима приятен на вкус, и я наслаждаюсь теплом, наполняющим мой рот, когда медленно провожу головой вверх и вниз по его стволу. Мой язык проводит по головке, и я издаю
