понимает меня Андрей и почему-то снова кивает, — там ничего серьезного не было.
— Ну да, это Дрон волновался, куда ты резко смылась! — радостно вклинивается Аркаша. — Чуть тапки не потеряла! Золушка, хе!
Я тоже смеюсь, чтобы скрыть неловкость. На Андрея у меня все-таки смотреть получается через раз, поэтому я даже радуюсь, когда мы оканчиваем обед и залезаем в свои машины. Илья дуется, что я заболталась с компанией и не обращала на него внимания, а тетя Лена смеется:
— Отстань, Илюшка, пусть пообщается со своими, с молоденькими! Ты ей не кавалер!
— Это еще посмотрим, кто тут кавалер! — угрожает Илья, злобно пуча карие глаза. — А я что, старенький?!
— Да никто про тебя не забыл! — уверяю я. — Ты тоже можешь разговаривать с нами. Они, кстати, не слышали ни одной твоей истории.
— Ух ты! Точно! — переключается ребенок. — Варь, баушк, слушайте! Вы только сейчас со мной не говорите. Мне надо все покрасивее пересочинить, — он забирается с ногами на сиденье и начинает бормотать: «Однажды мой папа»… «Однажды мы с дядей»… «Как одну девочку постигла кара»…
Я про себя хихикаю и немного жалею компанию, которую ждут бесконечные «истории». А Темрюк заканчивается, и снова мы едем по равнинам: прямо возле Анапы особых гор нет, а нам, как выясняется, надо и не в саму Анапу, а в станицу Благовещенскую возле нее, где тетин сын снимает домик. Удивительно, но компания на «Логане» едет туда же, только на турбазу, которая располагается где-то внизу под станицей, на самом морском берегу…
Дороги вдруг становятся шире и безлюднее, поэтому я даже забываю про жару и усталость и просто бездумно наслаждаюсь звуком мотора и свистом воздуха…
И вдруг Илья орет:
— Море-е-е! Баушк! Ва-а-арь! Честно, море! Вон там! Смотрите!
Я на секунду поворачиваю голову и вижу слева тонкую темно-синюю полоску.
Сердце у меня екает, а на глаза наворачиваются слезы, совсем как вначале, когда я только выезжала на трассу «М4-Дон». Только теперь с меня спадает огромное напряжение, которого я, оказывается, не замечала: даже спина выпрямляется. Неужели и правда доехала?! Я ведь всю дорогу по-настоящему не верила, что смогу добраться до моря! А уж каждый раз, как возникали проблемы, я теряла надежду окончательно…
Но… Я доехала! Действительно! Боже мой, кому об этом всем рассказать?!
Впервые я понимаю Илью с его историями: меня распирает восторгом, а поделиться им вроде бы не с кем, ведь все остальные тоже ехали вместе со мной… Я смутно надеюсь, что дядя Ильи любит слушать пространные рассказы, незаметно глажу большими пальцами руль и шепчу: «молодец, Ласточка».
Машина, будто в благодарность, сразу реагирует на нажатие газа, лихо взбирается на подъем с поворотом, и нас встречает каменный указатель на Благовещенскую. Море отсюда видно лучше: его синяя полоса становится шире, а перед ней появляется еще одна полоса воды, только почему-то серо-голубая.
— Лиман, — говорит тетя Лена и разминает себе руки. — Ох, наездилася я. На всю прям жизнь. Голова вся квадратная. Варьк, я тебе домик-то покажу, он по самому верхнему ряду… Щас приедем и Витьке сюрприз сделаем!
— Ха-ха! — радуется Илья.
В «Логане», который едет позади, тоже оживление: ребята лезут друг на друга, чтобы разглядеть море, и машина слегка виляет.
Наконец мы въезжаем в станицу. Ряды аккуратных белых домиков с невысокими заборами стоят вдоль дороги, утопая в деревьях, цветах и недозрелом винограде. «Самый верхний ряд» оказывается маленькой нижней улицей, на которую мы съезжаем по крутому склону после путаных указаний тети. «Рено» бодро следует за нами.
Маленькая улочка скупо вымощена асфальтом и более щедро — каменной и кирпичной крошкой. Сюрприза не получается, потому что когда мы двумя машинами подъезжаем к небольшому белому домику с голубым ставнями и с шумом и визгами вылезаем на улицу, из калитки как раз выходит пузатый мужчина в расстегнутой клетчатой рубашке. Редкие темные волосы его обрамляют загорелую лысину, а круглые карие, как у Ильи, глаза смотрят на нас с обалделым выражением.
— Витька-а!.. — берет пронзительно-визгливую ноту тетя Лена и, гремя серьгами, бежит обнимать сына. — Сюрприз! Глянь, кто приехал! Мы с Илюшкой! А это Варька! Родственница! Помнишь, машину-то нам чинила! Она-то нас и везла, молодец такая! Че у нас только в дороге не было, а она все починила!
Я неловко улыбаюсь и издали машу рукой. Дядя смотрит сначала на Ласточку, потом на меня. Судя по его взгляду, восторг тети Лены ему не близок.
— Ничего не сломалось, все в порядке! — спешу я успокоить его. — Тетя Лена немножко преувеличила… Зажигание окислилось от дождя, но двигатель уже прекрасно заводится, нам помогли…
— Мы думаем, чего мы в Липецке мучаимси! — перебивает тетя Лена. — Варька водить умеет, права вот только-только получила, она нас довезет!
— Дядь Вить, я тебе щас расскажу историю про Ласточку! — подпрыгивает Илья. — История номер сто семь: Как Варька разобрала и собрала обратно абсолютно всю машину…
— Я не разбирала ее всю! — мотаю головой я. — Просто чтобы добраться до замка зажигания, надо было снять кожухи…
— Ну ладно, че, — говорит вдруг дядя высоким, но хриплым прокуренным голосом и вздыхает. — Приехали и приехали. Хорошо, машина целая.
— Хорошо, хорошо! — соглашается тетя Лена. — Я тоже иногда думала: ну как не доедем! Особенно когда нас занесло… А мы доехали! Ну давай, Вить, чего стоим-то: куда нам с дороги? Ребятки устали все.
— Ну… В дом проходите, щас Марина вернется, за хлебом пошла, — бурчит дядя по-прежнему без восторга. Я начинаю чувствовать себя неудобно, и тут меня выручает Вика из компании:
— Варь, а поедем с нами к турбазе? Посмотришь, где живем, искупаешься! А вы пока обустроитесь, — улыбается она тете Лене липкими розовыми губами. Та, отрываясь от все еще ошарашенного дяди, тоже улыбается:
— Да-да, Варьк, иди сходи. Вещички нам Витька потаскает. Да там и вещичек-то нет: все забыли… — тетя с удовольствием хохочет.
Я говорю «хорошо», выкапываю из багажника купальник и запихиваюсь в «Рено» вторым слоем, поверх Вики и Андрея. Они ухватывают меня за запястья, и битком набитая машина, иногда ушибая нас об потолок, скатывается с крутого холма, на котором стоит станица. Внизу слева — большой серебристо блестящий от солнца лиман, а правее синеет море, сливаясь с небом мутной голубой полосой у горизонта. Становится прохладнее…
Вдоль моря тянутся заборы бесконечных турбаз. Та, на которой живет компания, называется «Спартанец» и состоит из ряда действительно спартанского вида синих вагончиков, стоящих среди подсохшей травы и песка.
— Как клево-о! — визжит Вика. — Какие они синенькие! А вон там пляж!
Местный охранник, скучный и
