в Дайюй Цзиньхуа, жду, когда явится мой второй, темный страж, сядет с левой стороны и…
– Ты не слушал меня, – шипит Императрица на Императора. – Сколько раз я просила выбросить ее трон! Нет же… Это же Цзиньхуа! Как можно!
Мне слегка жаль ее: столько тысячелетий жить в нелюбви, наблюдать, как венценосный муженек волочится за каждой юбкой. Конечно же, к Богине Чудовищ он тоже питал слабость. Да и кто не питал? В те времена ее волосы касались бело-голубых плит этого зала, текли следом, будто черный шелковый шлейф. И не было волос красивее во всем Небесном Царстве…
Император любил набирать их в пригоршни и целовать – большего богиня ему не позволяла. Это лишь сильнее распаляло его и… злило Императрицу: она ведь нужна была лишь для статуса и лояльности. А еще – чтобы родить наследного принца. Все. О любви и речи не шло.
Впрочем, Император ошибся, подарив свои чувства бездушной – Дайюй Цзиньхуа лишь смеялась над ним. Всегда смеялась. Но ее трон он так и не решился убрать из Зала Пяти Стихий. Тот до сих пор высился над всеми, демонстрируя старшинство и главенство Хаоса.
– Она – Первобогиня, – вяло отбивается император, – как бы я посмел?
Императрица лишь недовольно фыркает – больше ей ничего не остается. Она жалка и нелепа: муж откровенно изменял ей, а собственный сын отвернулся от нее, когда она подняла руку на избранницу его сердца, поэтому теперь уже бывший Наследный Принц предпочитал казармы теневых стражей роскошным палатам Небесного Дворца.
Воспоминания о прошлом приходят обрывками. Я все еще не могу выстроить единую картину в голове, все еще не ощущаю себя той, кого они зовут Первобогиней и Предвечной. Я – это просто я, с Ней внутри. Это Небо чуждо мне. Даже больше, чем было чуждо Дайюй Цзиньхуа.
Наконец облака – они видны через распахнутую дверь – прочерчивают всполохи черного. Кажется, наступает внезапная ночь. На самом деле это возвращается ее Владыка – Фэн Лэйшэн.
Судя по всему, сегодня не только я очнулась ото сна и сбросила печать – он тоже другой. Теперь я могу видеть его во всем сиянии могущества и власти: темная остроконечная корона, похожая на пасть какого-то чудовища, венчает чистое чело; длинный плащ – пурпурно-черный и будто дымчатый, словно ночной небосвод, – мерцает мириадами звезд. А черные одежды – как вызов, как пощечина мертвенной белизне нарядов небожителей. Сейчас Владыка Ночи прекрасен так, что глаз не оторвать.
В одной руке он все еще сжимает огромный темный клинок, другой же держит за волосы дергающуюся Чжао Лань – вернее, то, что раньше ею было. За его спиной красным всполохом появляется Хушэнь, а рядом мягко приземляется, трансформируясь в полете, Юэ Ту. Древние чудовища тоже явились на суд. Значит, он будет не только справедливым, но и веселым. И начнется сразу, как только Владыка Ночи займет место по левую руку от меня.
Но он почему-то не спешит.
Скрывает меч и прижимает к груди узкую ладонь с длинными пальцами. Лэйшэн не должен кланяться и быть вежливым с этими людьми – он старше их на тысячелетия! Вон даже Юэ Ту не приветствует небожителей, хотя перед ним пластался, пусть в тот момент могучий Владыка и был всего лишь бессмертным на высшей стадии совершенствования.
Должно быть, тысяча лет среди смертных наложили на Фэн Лэйшэна отпечаток. Раньше он мог встать против правил целого мира, чтобы защитить Дайюй Цзиньхуа. Ту, что лишь смеялась над ним. Ту, что просто позволяла себя любить, не давая взамен ничего. За ней он даже прыгнул в Котел Перерождений…
Глупый!
Я почти разочарована этим правильным Лэйшэном – такие, как он, и вонзают кинжал в сердце любимой во имя высших идеалов.
Сейчас он и вовсе смотрит будто сквозь. Да и обращается к другим:
– Примите мое почтение, Ваше Величество Небесный Император, и вы, Ваше Величество Императрица. – Вежливый поклон. – И я осмелюсь выразить неуважение к братьям и сестрам небожителям, ибо попрошу их покинуть собрание.
По рядам проходит ропот, и я могу понять возмущающихся: нечасто в Небесном Царстве случаются представления. С момента последнего прошло больше тысячи лет.
Залезаю на трон с ногами, устраиваюсь поудобнее и подпираю щеку кулаком. Пепел, взглянув на меня и проследив за моими манипуляциями, лишь подмигивает и усмехается. Потом подзывает одну из служек и что-то шепчет ей на ухо, косясь на меня. Та испуганно округляет глаза, но поспешно кивает, куда-то удаляется и вскоре возвращается, чтобы поставить передо мной мисочку с вишнями. Изысканное лакомство! Даже в Небесном Царстве позволено не всем.
Усмехаюсь. Когда это правильный Бай Гаошан поменялся местами с бунтарем Фэн Лэйшэном? Но мне нравится такой обмен. И я впиваюсь в сочный бок вишни, марая губы красным. Это хорошо – Небесному Царству всегда не хватало красок. И искренности.
А мой темный страж, обращаясь к почтенному собранию, продолжает:
– Вам следует поторопиться, потому что нам необходимо начать как можно скорее.
Сотни взоров обращаются на Небесного Императора. Тот лишь пожимает плечами и поводит рукой: мол, все вон. Спорить никто не осмеливается, хотя на лицах так и застывает недовольство.
Вскоре в зале остаемся только мы и члены императорской семьи. Третий Брат Императора заметно волнуется и поглядывает на дверь – он бы хотел уйти первым.
Императрица снова трогает Императора и указывает глазами в мою сторону, дескать, а она?
Тот отвечает ей, однако говорит вслух:
– Разве ты не слышала, что говорил Владыка Дня? Богине Чудовищ есть что сказать по данному делу.
– Да, это так, – поддерживает легенду Фэн Лэйшэн. – Без нее картина будет неполной.
То-то же! Мысленно осаживаю Императрицу. Знай свое место!
Меня веселит ее бессильная злость.
– Начинайте уже, – машет рукой Императрица, – а то все Небо провоняло бесами и чудовищами.
Юэ Ту и Хушэнь переглядываются и фыркают. Замечаю, как искажаются красивые черты Тигриного Бога – вот-вот хищно оскалится и зарычит. Я понимаю его. Значит, чудовища воняют? Кажется, кому-то корона жмет!
Юэ Ту тоже считывает реакцию Хушэня и остужает его, пока тот не взорвался и не начал разносить все вокруг:
– Спокойно, брат.
И тот, как ни странно, подчиняется.
– Да начнется суд! – командует Император.
И Фэн Лэйшэн швыряет к его ногам едва живую Бесовку. Но оборачивается к Третьему Брату Небесного Императора, князю Восточного моря Ин Цзици.
– Ваше Высочество! – В голосе Владыки Ночи сплетаются вежливость и презрение – он умеет, я знаю! – Может, поведаете нам трепетную историю о служанке Минчжу, едва не ставшей вашей наложницей?
