нелицемерный. Да, бизнес они ведут по-своему, и он у них связан с убийствами, взятками, угрозами, слежкой. Ну так они этого и не скрывают. Сами скрываются, а дел своих не скрывают. Честно заявляют, чего хотят и как именно. И цену платят высокую: с самого начала они точно знают, что рано или поздно их завалят. Хреново знать, что жребий твой брошен. Нарко не прикидываются, они согласны, что они бандиты и сволочи.
А Галисия, наоборот, мерзкий стервятник. Ему платят за то, чтобы он защищал народ, а он над народом измывается, да еще как. От покойников кормится, козлина. Дракула-Сракула недоделанный. Такую плесень нужно стирать с лица земли, и поэтому Хосе Куаутемок взял на себя задачу выписать Галисии пропуск на кладбище.
Для поездки мы арендовали школьный автобус. Пройти контроль нам полагалось в три часа, закончить выступление — к семи, а встретились мы в «Танцедеях» в час дня. Хулиан и Педро напомнили правила. С собой удостоверение личности. Никаких часов, колец, цепочек, кулонов, сережек. Никаких пластиковых карт, наличными не больше трехсот песо, и, само собой, никаких марихуаны, кокаина, кристалла или сигарет. Хулиан посоветовал женщинам не смотреть в глаза заключенным. Это может быть расценено как попытка заигрывания, а потом расхлебывай последствия. Альберто примерно описал зал, где нам предстояло выступать, и ответил на кое-какие технические вопросы.
Без четверти два мы сели в автобус. За нами ехали три внедорожника с телохранителями, которых предоставил Педро. Все вместе походило на президентский кортеж. Остановились на заправке. Некоторые танцовщицы хотели сходить в уборную, чтобы не пришлось пользоваться унитазами, залитыми мочой зэков. Альберто, вообще-то, говорил, что нам выделили несколько помещений в качестве гримерных и там есть чистые туалеты, но многие предпочли все-таки не рисковать. Пока они толклись в очереди в крошечную уборную — не исключено, что не менее или даже более замызганную, чем тюремные, — Хулиан в соседнем «Оксо» накупил орешков, чипсов и шоколадок для бывших сокамерников. Я осталась наедине с Педро. «Нервничаешь?» — спросил он. «Не без этого». — «Знаешь, я думаю, ты там сегодня познакомишься с одним мужчиной, который тебе очень понравится», — сказал он. «Да? А тебе он нравится?» — «Да, еще как, но думаю, это больше твой тип». — «А какой мой тип?» Педро озорно улыбнулся: «Ну вот как я, только мачо». Мы рассмеялись. «Я тебе его показывать не буду, сама поймешь, кто это».
Мы могли опоздать. Педро забеспокоился. Тюремное начальство оставило точные указания: ровно в три ноль-ноль мы должны быть на входе. Запустить в тюрьму двадцать пять человек, считая всех танцоров и техперсонал, — процедура долгая и сложная. Педро опасался, что, если мы опоздаем на десять минут, представление отменят или перенесут на неопределенный срок. Мы поторопили народ и отправились дальше.
По мере приближения к Восточной тюрьме я замечала, как мир вокруг меняется. Район Истапалапа был для меня и людей моего круга чем-то вроде территории команчей, местом, куда такие, как мы, забредать не должны. Из всех щелей сквозило бедностью. Почти везде над домами колючая проволока, кругом вонючие лужи, своры бродячих собак, битые машины, разросшаяся трава на разделительных полосах, высохшие деревца, размалеванные металлические жалюзи закрытых заведений, на углах смуглые мускулистые мужики сосут пиво из литровых бутылок — преамбула к тому, что нам предстоит. От одного вида этих улиц мне стало страшно. Педро заметил и постучал кулаком по стеклу. «Бронированное, — сказал он и махнул на едущие за нами машины, — а они тоже не дадут нас никому в обиду». Они — значит охранники. Всего шестнадцать человек в трех машинах и автобусе. Стажировались у мосса-довцев, все специалисты по боевым искусствам и тактикам безопасности, так что волноваться не о чем.
Вдали показалась тюрьма, огромное строение с высокими стенами и еще более высокими вышками, обнесенное мощной решетчатой оградой с полосой колючей проволоки. У меня даже сердце чаще забилось, как только я ее увидела.
Ровно в три мы подъехали к главному входу. Нас ждали два чиновника. Педро и Хулиан поздоровались с ними, как со старыми знакомыми. Позади труппы выстроилось четверо бдительных охранников. Педро представил меня: «Марина Лонхинес, руководитель коллектива». Один из двух чиновников, более упитанный, пожал мне руку. Ладонь у него была пухлая и потная. «Очень приятно, сеньорита. Моя фамилия Дуарте, я начальник отдела внешних связей». Я поздоровалась со вторым типом, высоким и худосочным. «Лопес, из администрации», — представился он. После Дуарте рука у меня осталась влажной. Я украдкой достала флакончик с антибактериальным гелем, выдавила капельку на ладонь и растирала, пока не почувствовала, что руки сухие.
Дуарте велел заходить по одному и следовать указаниям охраны. В особенности он напирал на то, что мы не должны разделяться, шуметь и заходить туда, куда вход воспрещен. Две женщины-полицейские досмотрели нас. Многим стало явно не по себе от ощупываний. Дуарте лаконично проинформировал, что это обычная процедура для входа в исправительное учреждение, и если кто-то откажется от досмотра, они, к великому сожалению, вынуждены будут отказать в доступе. По правде говоря, проверяли не очень строго и даже сделали вид, что не заметили серебряную цепочку на лодыжке у Ханни.
Наконец досмотр закончился, и нас пропустили внутрь. Ворота отворились, и передо мной предстали недра Восточной тюрьмы.
Хосе Куаутемок поехал в салон подержанных машин и обменял свой пикап на модель постарше, но побольше. Продавец не задал ни единого вопроса. Ему такие срочные обмены были только на руку. Понятно же, если мужику нужно сбыть тачку, значит, тачка засвечена. Завтра они у себя же на сервисе ее покрасят, а потом подмажут кого надо и раздобудут новые номера и новое свидетельство. Этакая прачечная, где отмывают грязные тачки, типа мы-люди-рабочие-и-честные-а-бизнес-у-нас-по-торговле-автомобилями-с-пробегом-вполне-законный.
Хосе Куаутемок выбрал четырехдверный «додж-рам» с расширенным салоном и надстройкой-кемпером на кузове. Заплатил десять штук за оформление, точнее, за то, чтобы стереть из людской памяти предыдущую машину. Купил старых сосновых досок, матрас и устроил себе в кузове лежанку. Еще купил вентилятор и к нему аккумулятор на двенадцать вольт. Если внутри дует вентилятор, кузов не превращается в водяную баню, и в пикапе можно ночевать, несмотря на тагоны. Всем известный отель «Уличный».
После этого он продумал, как подобраться к Галисии. Парковаться у его дома или возле участка нельзя: засекут. Он решил встать около кафе напротив логова федералов. Сунер ор
