III (1138–1152). «Алексиада» создавалась Анной Комниной именно в это время. Другой наемник по имени Константин из Филадельфии, возможно, англосакс, стал супругом принцессы Феодоры Комниной – сестры Анны, родившейся 15 января 1096 года, и основателем династии Ангелов. Наконец, десять с лишним лет спустя после смерти Анны Комниной Мария Комнина – правнучка императора Иоанна II – стала Иерусалимской королевой, выйдя замуж за короля Амори I (1163–1174). Тесные брачные связи Комнинов с представителями высшего западноевропейского нобилитета и рыцарства влекли за собой укоренение в Византии определенных западных аристократических обычаев, например, рыцарских турниров, а вместе с тем неизбежно приводили к популяризации латинского и старофранцузского языков среди византийской знати. Поэтому в том, что Анна Комнина в определенной степени знала латынь, не было ничего необычного для ее эпохи.
Союз между папой и норманнами, направленный против Византийской империи, стал крупным дипломатическим поражением Никифора III Вотаниата, последствия которого пришлось расхлебывать Алексею Комнину, захватившему престол весной 1081 года. Кем же был Роберт Гвискар – жестокий наемник, изгнавший ромеев из южной Италии, а затем вознамерившийся завоевать Константинополь? Волею Провидения он принадлежал к числу наиболее талантливых и удачливых предводителей норманнских рыцарей, создавших во второй половине XI века рыцарскую «империю».
Анна Комнина так описывала Роберта: «Этот Роберт происходил из Нормандии, был человеком незнатного рода, властолюбивого характера и мерзкой души. Он был доблестен, весьма ловко домогался богатства и могущества знатных людей, действовал упрямо, и несмотря ни на какие препятствия, преследовал свою цель. Он был большого роста – выше самых высоких людей, у него была розовая кожа, белокурые волосы, широкие плечи… глаза – только что огонь не искрился из них. Его фигура отличалась изяществом там, где ей полагалось раздаваться вширь, и обладала хорошими пропорциями в узких местах. Этот муж, как я не раз слышала от многих людей, был идеального сложения с головы до пят. А его голос! Гомер говорил об Ахилле, что услышавшим его крик казалось, будто шумит целая толпа. Крик же этого мужа, как рассказывают, обращал в бегство многие тысячи. Будучи человеком такого положения, таких физических и душевных качеств, он, естественно, не терпел никакого порабощения и никому не подчинялся. Таково, говорят, свойство великих натур, если даже они происходят из низкого звания»[193].
[Ὁ δὲ Ῥομπέρτος οὗτος Νορμάνος τὸ γένος, τὴν τύχην ἄσημος, τὴν γνώμην τυραννικός, τὴν ψυχὴν πανουργότατος, τὴν χεῖρα γενναῖος, ἐπιθέσθαι μὲν δεινότατος πλούτῳ καὶ περιουσίᾳ μεγάλων ἀνδρῶν, καταπρᾶξαι δὲ ἀφυκτότατος, ἐς τὸ ἀναντίρρητον τὰ τοῦ σκοποῦ περιάγων. Τὰ δὲ τοῦ σώματος τοσοῦτος εἰς μέγεθος, ὡς καὶ τῶν μεγίστων ὑπερανέχειν, πυρσὸς τὸ χρῶμα, τὴν κόμην ξανθός, τοὺς ὤμους εὐρύς, τοὺς ὀφθαλμοὺς ἀλλὰ πῦρ ἀπ’αὐτῶν μονουχὶ ἀπεσπινθηρίζετο. Καὶ ὅπου μὲν ἔδει διοργανῶσαι τὴν φύσιν τὸ πλάτος, εὐμήχανον ἦν, ὅπου δὲ ἀποστενῶσαι τοῦτο, εἰς τὸ εὔρυθμον διωμάλιστο. Οὕτως ἐξ ἄκρας κεφαλῆς ἐς πόδας ὁ ἀνὴρ κατερρύθμιστο, ὡς πολλῶν λεγόντων πολλάκις ἀκήκοα. Τὸ δὲ φθέγμα Ὅμηρος μὲν περὶ Ἀχιλλέως ἐποίησεν, ὡς ἄρα φωνήσαντος ἐκείνου φαντασίαν ἐσχήκεσαν οἱ ἀκούοντες πολλῶν θορυβούντων, τούτου δὲ τοῦ ἀνδρός, ὥς φασι, τὸ ἐμβόημα πολλὰς ἐτρέπετο μυριάδας. Οὕτως ἔχων καὶ τύχης καὶ φύσεως καὶ ψυχῆς, ἀδούλωτος ἦν, ὡς εἰκός, μηδενὶ τῶν ἁπάντων ὑποταττόμενος· τοιαῦται γὰρ αἱ μεγάλαι φύσεις, ὥς φασι, κἂν τύχης ὦσιν ἀφαυροτέρας.]
Подобные сравнения Роберта с Ахиллом, предложенные Анной Комниной читателям, в определенной степени уподобляют нашу принцессу образу Генриетты Клевской (1542–1601) из романа Александра Дюма «Королева Марго». Однако Анна неизменно уравновешивает свои восторги беспристрастной критикой морального облика норманнского завоевателя: «Роберт, как разносила молва и утверждали некоторые люди, был выдающимся полководцем, обладал острым умом, красивой внешностью, изысканной речью, находчивостью в беседе, громким голосом и открытым нравом. Он был высокого роста, всегда с ровно остриженными волосами на голове и с густой бородой. Роберт постоянно стремился блюсти нравы своего племени и до самой кончины сохранял свежесть лица и всего тела. Он гордился этими своими качествами; благодаря им его внешность могла считаться достойной владыки. Он с уважением относился ко всем своим подчиненным, а особенно к тем, которые были наиболее ему преданы. В то же время Роберт был очень скуп, корыстолюбив, весьма склонен к приобретательству и стяжательству, да к тому же чрезвычайно тщеславен»[194].
[Ὁ δέ γε Ῥομπέρτος, ὡς ὁ λόγος ἐκράτει καί τινες ἔλεγον, ἡγεμὼν ἐξαίρετος γέγονεν, ἀγχίνους, εὐπρε πὴς τὴν ὄψιν, ἀστεῖος ἐν λόγοις, ὀξὺς μὲν εἰπεῖν, φωνὴ δ’ αὐτοῦ μεγάλη, εὐπρόσιτος, εὐμεγέθης τὸ σῶμα, σύμμετρον τὴν κόμην ἔχων ἀεὶ τῇ κεφαλῇ, βαθυπώγων, σπεύδων ἀεὶ τὰ ἤθη τοῦ οἰκείου γένους τηρεῖν, τὸ τοῦ προσώπου ἄνθος καὶ τοῦ ὅλου σώματος μέχρι τέλους σῴζων καὶ τού τοις ἐπιγαννύμενος, δι’ ἅπερ ἄξιον τυραννίδος τὸ εἶδος αὐτοῦ ἐνομίζετο, πάντας τοὺς ὑπ’ αὐτὸν τιμῆς ἀξιῶν καὶ πλείονος μᾶλλον τοὺς εὐνοϊκώτερον πρὸς αὐτὸν διατεθεμένους. Φειδωλότατος δὲ ἦν καὶ φιλοχρυσότατος, ἐμπορικώτατος καὶ φιλοκτεανώτατος καὶ ἐπὶ τούτοις φιλοδο ξότατος·]
Рассказывая историю завоевания Робертом Гвискаром Апулии и Калабрии, Анна Комнина приводит несколько интересных анекдотов, которые дают определенные основания для исследования ее источников. В частности, история брака Роберта Гвискара с дочерью некоего Вильгельма Маскавела, вымышленного лангобардского сеньора, позволяет предполагать знакомство Анны Комниной с латинскими хрониками южноитальянского происхождения, упоминавшими события 1030 года. В этом году Сергий IV, герцог Неаполитанский, даровал норманнскому рыцарю Райнульфу Дренго († 1045), командиру отряда наемников, руку своей сестры и графство Аверса в качестве приданного. Графство Аверса стало первым норманнским владением в южной Италии. В 1035 году, после смерти жены, Райнульф предал Сергия и перешел на сторону другого лангобардского сеньора – Пандульфа Капуанского. Подобные события побудили Фердинанда Шаландона выдвинуть гипотезу о так называемом лангобардско-норманнском континуитете, ставшем исторической данностью в условиях, когда лангобардские сеньоры южной Италии тяготились зависимостью от византийских чиновников и предпочитали при первом удобном случае отложиться от Византийской империи, заручившись поддержкой пришельцев – норманнов. Норманны в этих условиях играли роль военной защиты лангобардских сеньоров от византийского господства, быстро превращаясь из наемников в господ положения на разоренном войной полуострове. В то же время общая конфессиональная принадлежность, некоторые общегерманские феодальные традиции и употребление в делопроизводстве латинского языка противопоставляли норманнов и лангобардов грекам и византийской администрации.
Роберт Гвискар получает герцогскую корону от папы Николая II. Миниатюра из «Новой Хроники» Джованни Виллани, XIV в.
Другой отрывок повествования Анны Комниной, описывающий патологическую жестокость Роберта по отношению к предательски захваченному Маскавелу, связан с реальным эпизодом из жизни Роберта Гвискара. В мае 1077 году Роберт заставил капитулировать Гизульфа II, лангобардского
