ответит: «Если рассказать, то желание не сбудется». Но то, что вырвалось у него изо рта, на самом деле оказалось… правдой.
– Я пожелал, чтобы мои родители остались вместе, – признался он. – Они разводятся.
Инжир повернулась на бок в своём спальном мешке, чтобы посмотреть на него.
– Я этого не знала, – сказала она.
– Я не распространялся об этом, – ответил Милтон, всё ещё глядя наверх. – Но именно поэтому они отослали меня сюда. Они думали, что я не справлюсь, если буду рядом с ними. Или, может, они сами не могли вынести моего присутствия. А может, и то и другое, – он издал вздох из самых недр своего чувствительного желудка. – Если и существует год, который я хотел бы перепройти заново, то это он.
Инжир открыла рот, чтобы ответить, но тут, к вящему удивлению Милтона, заговорил Рафи.
– Я бы тоже не отказался перепройти кое-что, – тихо произнёс он. Рафи не повернулся к Милтону и Инжир, но посмотрел в их сторону. – Раньше мне даже нравилось так часто переезжать, но на нашем последнем месте жительства мы оставались целых три года, и я… я не хотел уезжать. Я бы хотел туда вернуться.
– Но тогда ты не смог бы быть со мной! – негодующе взревел Гейб.
– Не один, Гейб, – сказал Рафи. – Очевидно, что ты тоже поехал бы. Ну да ладно, осенью мы должны переехать на новое место, и родители пообещали, что мы останемся там насовсем, но иногда они передумывают.
– Они очень любят э-э… насекомых? – спросил Милтон.
– Ага, но ещё они любят весь этот остров, – ответил Рафи. – Потому что они учёные, а ещё потому что они думают, что у острова, ну, не знаю… типа особая энергия.
Рафи, казалось, был смущён, говоря это, но Инжир поднялась на локтях, чтобы посмотреть на него.
– Может быть, так и есть, – сказала она. – Мы приехали сюда после того, как умер мой папа, и моя мама… ну, сейчас она намного счастливее, чем была.
– Я не знал, что у тебя умер папа, – произнёс Рафи. – Я думал, что его просто… нет.
– Он попал в автокатастрофу, – пояснила Инжир. – За два года до того, как мы приехали на остров.
– Извини, мне жаль, – тихо проговорил Рафи.
– Мне тоже жаль, Инжир, – вторил ему Милтон.
– Это произошло так давно, – ответила Инжир. – Меня это уже не… – она осеклась и медленно опустилась на спину, снова глядя в небо. – Меня это всё ещё иногда беспокоит, – вздохнула она. – Но не так, как раньше. И мне тоже жаль. Я имею в виду твоих родителей, Морской Ястреб.
– Мне тоже, – сказал Рафи.
– И мне жаль, что тебе пришлось уехать из дома, Рафи, – обратилась к нему Инжир. – Сейчас я чувствую себя на Одиноком острове как дома и знаю, что мне не хотелось бы уезжать.
– Мне тоже жаль, – тихо отозвался Рафи.
Милтон не понимал, что сейчас происходило. Поблизости не было лозы Тайноявия, но все, слева и справа, протягивали друг другу руки.
– Думаю, хуже всего в этом году для меня было то, – сказал он, обращаясь к небесам и своим товарищам по палатке, – насколько одиноко я себя чувствовал в самые гадкие моменты.
– Ты не узнаешь, что такое одиночество, пока не поживёшь на почти необитаемом острове, – возразил Рафи.
– Или не начнёшь думать о том, что придётся с него уехать, – добавила Инжир.
– Вы не узнаете, что такое одиночество, пока не разобьёте нос своему любимому учителю во время ужасного, но неизбежного несчастного случая, после чего ваш папа переедет в городскую квартиру, – ответил Милтон. Он снял очки и потёр глаза. Когда он их открыл, всё небо смешалось в расплывчатый комок света и тьмы. – Но сегодня меня затягивали и выталкивали, я зашёл дальше, чем считал возможным, меня чуть не поглотило злобное растение, и это было нечто одновременно гадкое и выдающееся. Но я вовсе не чувствовал себя одиноко.
– Это потому, что ты не один, – сказала Инжир.
– Ага, – проговорил Рафи, – нравится тебе это или нет, мы пройдём через это вместе.
– Вместе, матросы, – певуче пробормотал Гейб, превращаясь в сонный комочек. – Что вы на это скажете?
– Скажу, что, наверное, – ответил Милтон, – на Одиноком острове, в конце концов, не так уж одиноко.
Глава 47
Неспящие в джунглях
После того как все уснули, Милтон ещё долго лежал без сна. Все эти разговоры по душам (откровенно и начистоту) заставили его задуматься о совершенно новой проблеме. Он уставился на звёзды (и на листья, и на плазменные шары, горящие за много световых лет отсюда) и попытался больше не думать. Он прислушивался ко вдохам и выдохам своих товарищей по палатке (и к храпу Рафи, который был ничем по сравнению с носорожьим гудением дяди Эвана). Он изо всех сил старался игнорировать проблему, которая снова, снова и снова возникала у него в голове в тишине палатки.
Наконец он не выдержал. Он повернулся к Инжир и прошептал:
– Инжир? Ты спишь?
Инжир не ответила, и когда Милтон придвинулся к ней, то увидел, что её глаза закрыты. Она дышала глубоко, как человек, который крепко спит. Но ему нужно было поговорить с ней прямо сейчас.
Он ущипнул её за внутреннюю сторону верхней части руки – там, где кожа наиболее чувствительна. Не слишком сильно, но вполне ощутимо. Затем он отдёрнул руку и перевернулся на другой бок (молниеносные рефлексы!).
Инжир распахнула глаза и воскликнула:
– Ой!
– Ой, привет, Инжир, – прошептал Милтон.
Инжир сонно простонала.
– Ты почему не спишь, Морской Ястреб? – пробормотала она.
– Мне не требуется много сна, – ответил Милтон. – А может, и требуется. Но иногда я способен обходиться совсем малым его количеством, – он перевернулся в спальном мешке, чтобы снова оказаться с ней лицом к лицу. На нём не было очков, поэтому она выглядела для него как картина импрессиониста: пятно в мире пятен.
– Ну, что у тебя? – спросила она.
– Я тут подумал, Инжир, – сказал он. – И дело в том, что… что, если мы не найдём сокровище? Что, если мы не спасём остров?
Она нахмурилась, потёрла глаза и, держа руку на лице, ответила:
– Мы не можем беспокоиться об этом, Морской Ястреб. Подумай обо всём, что мы сделали сегодня. Мы прошли через лозу, выжили в реке, и мы знаем, что должны идти в центр острова. Мы найдём сокровище.
– Но если не найдём, – настаивал Милтон, – всё путешествие пройдёт впустую. Компания «Кулебра» получит остров. Дядя Эван будет совершенно раздавлен. Вам с мамой придётся уехать, – он резко вдохнул и закончил с выдохом, который,
