взгляд задумчивым.
В зале послышалось ворчание, скрип дивана, на пороге кухни появился заспанный Июль, безразлично глядящий в пустоту.
– Доброе утро, – выдавил из себя Июль.
– Доброе, – в один голос ответили друзья.
Июль сел у окна, сложив руки на колени, ссутулившись, и наблюдал, как прохожие топчутся по свежей надписи на плитке у того места, где стоял памятник Гагарину. Оля поставила на стол завтрак, налила чай Июлю.
– А вот у Июля сейчас интересное состояние, – улыбался Ирландец.
– Что не так? – нахмурилась Оля.
– Проснулось тело, но душа еще витает в облаках. Что бы мы ни говорили, он ничего не ответит. Глаза стеклянные, реакция нулевая. Думаю, можно сказать, что он спит.
– Да ну вас, – промычал Июль и потянулся за кружкой с чаем.
– Дружелюбие также нулевое, что характерно.
Вскоре проснулся и Ваня. Кухонька нагревалась от пыла плиты, вился пар от завтрака. Оля, прижавшись к Бобби, пила сладкий чай, прикрывая глаза. Июль, прижавшись плечом к стене, читал «Горе от ума».
– Как будешь проблемы решать? – обратился Бобби к Ирландцу.
– Посмотрим. Для начала нужно до парней доехать, – пожал плечами Коля.
– Как насчет плана «Б»?
– План «Б» универсален. Адреналин, безразличие и оружие. Город оставлять не буду, мне, как выяснилось, некуда идти. Местные панельки мне роднее матери.
– Их законы дали тебе корону, они же ее и собьют, – иронизировал Ваня.
– В таком случае пусть не промахиваются. За себя не боюсь, боюсь за брата, – Ирландец крутил в руках чайную ложку, остановив на ней взгляд.
– Родной брат? – удивился Ваня.
– Родной. Мы с ним давно уже от отца ушли. Сейчас ему семнадцать, уже в мелком криминале крутится… Несмотря на все мои старания, не смог его уберечь от моей участи.
– Думаешь, с таким примером у него был другой вариант?
– Не знаю, из меня родитель тот еще, – усмехнулся Ирландец. – Но несколько лет назад я избил отца, защищая его. После того и ушли. Тяжко было поначалу, но отсутствие морали может дать и хлеб, и кров. Уже через полтора года у нас было все для жизни. В свои дела я его никогда не посвящал и ругал, когда он связывался не с той компанией. Всегда хотел, чтобы он занялся тем, к чему душа лежит… Искусство, наука… Что угодно. Моя жизнь облита грязью, а у него еще есть шанс.
Июль лениво перелистывал страницы книги, Оля убирала со стола. Бобби провожал собиравшегося Ирландца.
– Береги ее, – тихо сказал Коля выходя.
– У него все будет хорошо? – тревожно спросила Оля.
– Подобные Ирландцу так просто не пропадают, – улыбнулся Ваня.
– Либо пропадают с особой эпичностью, – добавил Июль, не отвлекаясь от Грибоедова.
Ваня вышел на балкон, озирая петляющие дворы. Ранним утром людей во дворе не было, только тихо гудела одна машина, стоявшая у подъезда. Открылась тяжелая железная дверь подъезда, вышел Ирландец. Опустилось стекло автомобиля, по двору раскатились три громких хлопка. Заревел двигатель, авто сорвалось с места и быстро удалилось. На асфальт тряпкой свалилось худое тело Ирландца. По широкой белой майке расползлись багровые пятна, огненные дреды раскинулись на земле, стеклянные глаза смотрели в небо. В окна начали выглядывать испуганные мордашки, на горизонте появились прохожие, все вокруг начало оживать. Только ошеломленный Бобби неподвижно наблюдал за багровыми пятнами. На земле лежал человек, который пару минут назад разговаривал, делился своими мыслями, а сейчас он один из павших на войне. Невидимой войне недолюбленных в детстве детей.
23
Дыхание Евгения Матвеевича сбивалось, ноги подкашивались, руки дрожали. Он вновь стоял напротив двери своей бывшей квартиры. Его сердце сжималось. За дверью раздался звон, шорохи, дверь открылась, на пороге стояла жена Евгения Матвеевича в вечернем халате. Супруги долго смотрели друг на друга, на глаза у обоих наворачивались слезы.
– Где же ты был? – сглотнув ком в горле, спросила супруга.
– С друзьями, – сдерживая слезы, отвечал Евгений Матвеевич.
– Проходи, чего на пороге стоять?
– Нет, Валь. Я не могу, – по щекам Евгения Матвеевича покатились слезы.
– Что значит «не могу»? – взволновалась Валя, глядя в глаза супругу.
– Я пришел, чтобы сказать… что я ухожу. Хочешь, можем развестись. Это неважно. Я ухожу, – дрожащим голосом изъяснялся Евгений Матвеевич.
– Куда же ты уходишь? – слезы катились ручьем из глаз Вали.
– Неважно. Я еще сам не знаю. Но прошу – отпусти. Детям можешь рассказать любую историю. Считай меня последней мразью, но, пожалуйста, отпусти.
– Женя! Ты чего? Куда ты уйдешь? Зайди, поговорим, – Валя дрожащими руками потянулась к супругу.
– Нет! Валя, я не могу! Прощай, – разрыдался Евгений Матвеевич и убежал вниз по лестнице.
Евгений Матвеевич вырвался на улицу, где уже было по ночному свежо. Слезы с глаз сдувало ветром, а он, несмотря на возраст, задыхаясь, убегал от прошлой жизни. Выбежав к остановке, Евгений Матвеевич прыгнул в такси, не спрашивая цены, сказал водителю ехать к больнице имени Преображенского.
Такси быстро летело по улицам ночного города. Все уже давно спали, и только клубы, кафе и рестораны дарили свет.
Таксист был молчалив, а Евгений Матвеевич глушил плач ладонью. Вскоре такси остановилось напротив здания больницы. Оплатив проезд, Евгений Матвеевич пьяной походкой пошел в сторону ворот больницы. Ворота были давно закрыты, и Евгению Матвеевичу пришлось покорять высокий забор с пиками, которые забрали себе кусок брюк. В больнице на вторгшегося обрушился весь гнев дежурной медсестры. Но визитер был вежлив.
– Милочка. Вам пару дней назад был привезен мужчина тридцати трех лет. После аварии. Зовут Глебом. Как мне его найти? – Евгений Матвеевич был совершенно разбит, но уже не вытирал слез.
– Мужчина! Какой Глеб?! Приходите днем! Покиньте территорию! – раскричалась мясистая медсестра.
– Не кричите, пожалуйста. Давайте все решим спокойно, – Евгений Матвеевич вытянул из кармана пару крупных купюр и, не глядя, бросил на стол медсестры.
– Кто вам нужен? – сменила тон сестра, быстро убрав купюры в свой карман.
– Глеб, после аварии, тридцать три года, – спокойно повторил Евгений Матвеевич.
– Пройдемте за мной, – медсестра закрыла входную дверь, повела гостя по служебным входам, лифтам и вскоре вывела в коридор с палатами.
– Тут мужчине помочь надо, – сказала проводница, подойдя к столу дежурной по этажу.
– Что еще за мужчина? Надь, ты с ума сошла? – тихо возмущалась дежурная.
– Галь, я тебе все расскажу. Помоги мужчине, – медсестра выразительно посмотрела на дежурную.
– Что вам нужно? – дежурная нехотя обернулась к Евгению Матвеевичу.
– К вам поступал мужчина после аварии. Зовут Глеб. Тридцать три года, – снова объяснил гость.
Дежурная достала большую папку и начала перебирать листы. Остановившись на одной странице, она поводила пальцем по бумаге. Что-то прочитав, она повела Евгения Матвеевича к
