флотилии и пограничников, — я не смог нажать на спусковой крючок… Словно в брата родного должен был стрелять. Не знаю, поймешь ли ты меня?
— Зачем же ты тогда сражаешься? Брось оружие!
— Теперь, когда мы уже победили, завоевали свободу?! — спросил Ласло.
— Ты это всерьез?
— Что?
— Ну, насчет победы.
— А разве ты сам не видишь? Мы принудили к отступлению сильнейшую армию мира. Мне кажется, такого случая еще не знает история…
— Ласло, — воскликнул изумленный Лайош, — если это не шутка, то ты попросту рехнулся!
— Почему это рехнулся? — обиделся Ласло.
— А потому… Я, правда, не разбираюсь в политике, но зато люблю математику. Любую проблему я решаю, преобразуя ее в уравнения. Вот и сейчас все, что происходит вокруг, — сложное уравнение со многими неизвестными. Но есть в нем и кое-какие известные величины, говорящие о многом. Первая величина: советские войска все еще находятся в Венгрии, и они останутся здесь, пока не утратит силы Варшавский договор. Не знаю, когда он будет денонсирован, но во всяком случае не через неделю, если не через несколько месяцев. Вторая величина: настоящие рабочие все еще сидят дома и выжидают, а наиболее сознательные из них ищут оружие. Короче говоря, рабочий класс не выступил с оружием в руках на стороне восставших. Третья величина: крестьянство продолжает спокойно работать и не вмешивается в эту чехарду. А теперь неизвестные величины: что предпримет партия? как поступит Советский Союз? какую позицию займет рабочий класс в дальнейшем? Из всего этого для меня ясно одно: свергнуть существующий в Венгрии строй вам не дадут. В худшем случае начнется длительная гражданская война… И тогда тяжелые времена ждут нас впереди. Уехать бы отсюда куда-нибудь в Скандинавию, что ли… Надоели мне эти бесконечные войны.
— Ты говоришь, рабочие не с нами? — удивленно переспросил Ласло. — Посмотри направо! Может быть, вон те люди с оружием в руках — переодетые в рабочие комбинезоны графы?
— По-моему, это люмпен-пролетарии, — возразил студент. — Под настоящими рабочими я понимаю таких, как дядя Брукнер.
Ласло ничего не ответил. Ссылка на Брукнера отбила у него охоту продолжать спор. Кроме того, ему нужно было подумать, как держать себя на заводе. Коцо — толковый парень, с ним можно договориться. Он не такой закоренелый сектант, как дядя Йожи.
— Приехали, — сказал он, затормозив у ворот больницы.
— Скажите, пожалуйста, господину секретарю посольства, — заискивающе, с трудом преодолевая робость, просил Шандор Дёри, диспетчер завода синтетических материалов, обращаясь к переводчику, — что таких заданий я выполнять не буду. Не было у нас такого уговора. Он требует невозможного.
Понурив голову, Дёри погрузился в свои мысли. Он тщетно искал выхода из трудного положения, в которое он попал несколько лет назад.
Переводчик повернулся к высокому стройному молодому человеку с коротко подстриженными волосами и монотонным голосом стал переводить слова Дёри.
Секретарь посольства слушал не перебивая, но лицо его все явственнее выражало гнев. Тонкие, холеные пальцы нервно застучали по крышке стола. Слушая бесстрастный голос переводчика, Дёри продолжал размышлять: «Эта скотина считает, что для меня все так же просто, как для него, с его дипломатической неприкосновенностью. Пусть сам отправляется на завод и устраивает там беспорядки. Тогда бы он увидел, что положение совсем не такое, как он думает».
— Господин Дёри, — прервал его размышления переводчик, — господин секретарь не может согласиться с вашими возражениями…
— Но поймите же…
— Простите, дайте мне закончить, — перебил диспетчера переводчик. — По мнению господина секретаря, вы ведете двойную игру. Причин для таких подозрений немало. Сам собой напрашивается вопрос: не являетесь ли вы агентом органов госбезопасности? Разумеется, чтобы установить это, нам потребуется время, хотя, по сведениям господина секретаря, созданная теперь оперативная комиссия национальной гвардии очень быстро расследует подобные дела…
— Такое предположение, сударь… — попробовал возразить диспетчер, но переводчик снова не дал ему говорить и, повысив голос, продолжал:
— По его мнению, вполне может случиться, что национал-гвардейцы под горячую руку могут бросить вас на растерзание возмущенной толпе.
Угроза сразу возымела действие. Но что Дёри мог поделать? Коцо крепко держится на заводе. За его спиной стояли не только коммунисты, но и беспартийные. Да он, Дёри, ни в чем не может упрекнуть Коцо. Что толку, если он и заявится сейчас на завод? Никто из рабочих, кроме одного — двух собутыльников, и слушать его не станет.
— Одним словом… — Дёри вздрогнул, услышав голос переводчика, — господин секретарь приказывает вам сегодня же до полудня организовать на заводе беспорядки. Любой ценой нужно помешать рабочим-коммунистам покинуть территорию завода. Тех, кто будет мешать достижению цели, нужно убрать, всех до одного. Если вы не выполните этого задания, он будет вынужден рассматривать вас как коммунистического провокатора со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Скажите, пожалуйста, господину секретарю, — пролепетал насмерть перепуганный Дёри, — что на заводе больше тридцати вооруженных коммунистов и большинство рабочих с ними заодно. Понятия не имею, как я могу разоружить их…
Переводчик нетерпеливым движением руки остановил его. Дёри замолчал и стал внимательно следить за выражением лица дипломата. Как только переводчик закончил, секретарь принялся объяснять, жестикулируя длинными руками. Диспетчер с замиранием сердца ожидал перевода.
— По мнению господина секретаря, — снова заговорил переводчик, — эту задачу вы должны решить сами. Посольство не может заниматься такими мелочами сейчас, когда свершаются дела государственного значения. Однако он может подсказать вам кое-что. Например, он считает, что пока не следует ставить себе целью разоружение заводской охраны. Он подчеркнул еще раз, что в течение дня ожидается вооруженное выступление коммунистов. Нужно воспрепятствовать объединению сил коммунистов и все свои действия подчинить достижению этой цели. Допустим, спровоцировать нападение на завод или устроить небольшой пожар… Одним словом, подойдет все, что может отвлечь внимание охраны. Вот о чем вам необходимо позаботиться. Господин секретарь не имеет больше времени для беседы с вами, но он просит доложить ему о сделанном по известному вам телефону.
Переводчик встал, давая понять, что разговор окончен. Дёри пробормотал что-то вроде прощания и, согнувшись, как побитая собака, побрел из комнаты.
«Что же мне теперь делать, черт побери? — думал он. — Влип в историйку, по самые уши…»
Пока бесшумный форд мчал Дёри в город, он мучительно пытался что-нибудь придумать. Но ничего путного не приходило в голову. «Выйти на улицу и закричать, что на заводе засели авоши? Чепуха. Этим ничего не достигнешь… Зря дал я себя впутать в эту работу еще тогда, два года назад. Не было бы сейчас таких забот. А теперь!.. Ведь полиция так и не дозналась о моей растрате. Зато эти иностранцы откуда-то пронюхали. Видно, у них была недурная агентурная сеть». Дёри не раз задумывался
