месте, или какого-нибудь великого города, являющего миру смелый фасад, я сомневаюсь, что отыщется многое, достойное сохранения. В больших открытых странах, вроде США, в последние годы наблюдается значительный рост интереса к мобильным домам. Люди прицепляют дом-трейлер к своему автомобилю и открывают кочевой сезон. Но нет нужды и дальше распространяться о безграничном богатстве возможностей. Тысячи тех, кто помогал в чудовищно неотлаженных эвакуациях и перемещениях населения последнего времени, не могли хотя бы очень смутно не ощущать, насколько лучше все могло бы быть сделано, если бы осуществлялось в новом духе и с другой обдуманностью. Наверняка множество молодых, совсем юных людей вполне созрело для того, чтобы подхватить эту идею очищения и переселения мира. Молодые люди, которые сейчас корпят над военными картами и планируют наступления и стратегические линии, новые линии Мажино, новые Гибралтары и Дарданеллы, могли бы к настоящему времени уже планировать счастливое и здравое выстраивание маршрутов и жилых районов для того или иного важного региона снабжения мира нефтью, пшеницей или водной энергией.
По существу, это был бы тот же самый тип умственной деятельности, только лучше используемый.
Соображения такого рода достаточны, чтобы дать обоснованные надежды на успех деятельности ради нашего будущего мирового порядка. Но не все мы архитекторы и садовники; у каждого человека свой ум, и многие из тех, кто сейчас тренирует для себя или обучает других отработке общих действий на войне и укреплению боевого духа, могут быть намного более склонны к чисто воспитательной работе. Через нее они смогут проще всего удовлетворить жажду власти и почетного служения. Их встретит мир, остро нуждающийся в большем количестве учителей, и при том свежо мыслящих и вдохновенных учителей. На всех уровнях воспитательной работы, от детского сада до научно-исследовательской лаборатории, и во всех частях света, от мыса Горн до Аляски и от Золотого берега до Японии, возникнет потребность в активных работниках, чтобы взращивать умы в гармонии с новым порядком и разрешать, пользуясь всеми доступными средствами облегчения труда и множительных техник – кино, радио, дешевыми книгами и картинами и всем остальным – бесконечные новые проблемы человеческих взаимоотношений, которые возникнут. Это – второе направление работы, на котором миллионы молодых людей смогут избежать застоя и разочарования, которые настигнут их предшественников, когда старый порядок придет к концу.
Для полицейской работы миру потребуется крепкая и напористая разновидность новой молодежи, более тяготеющей к властным структурам, чем к преподавательской или творческой деятельности, как их товарищи. Старая присказка, все так же верная для нового порядка, гласит, что для создания мира нужны все породы, и использование этого типа темперамента, завоевание его доверия и доверие к нему, вручение ему стоящего за ним закона, чтобы они этот закон и уважали и применяли, станет альтернативой тому, чтобы загонять его в заговорщическое подполье, сражаться с ним, и, если получится, полностью его подавить. Такой тип нуждается в преданности чему-то, и эта преданность найдет лучшее применение и удовлетворение в служении мировому порядку. Я заметил во время моих воздушных путешествий, что летчики всех наций очень схожи друг с другом и что вирус патриотизма в их крови в значительной степени обезвреживается более весомым профессионализмом. В настоящее время молодого летчика ждет в основном перспектива погибнуть в красочной собачьей драке, прежде чем ему исполнится двадцать пять. Интересно, многие ли из них действительно рады такой перспективе?
Вполне разумно ожидать создания с нуля особой полиции разоружения, которая прежде всего будет иметь мощные воздушные силы. Насколько легко дух воздушной полиции может быть интернационализирован, показывает пример воздушного патрулирования на границе США и Канады, на который обратил мое внимание президент Рузвельт. Через эту границу перетекает много контрабанды, и самолеты теперь играют важную роль в борьбе с ней. Сначала у Соединенных Штатов и Канады были свои самолеты. Затем на приливе здравого смысла эти две службы были объединены. Каждый самолет теперь несет сотрудников таможни и Соединенных Штатов, и Канады. Когда засекают контрабандистов, самолет садится, и от того, куда движется контрабандный товар, зависит, кто из офицеров вступает в действие. Здесь перед нами образец для мира, движущегося через федерацию к коллективному единству. Специальная полиция по разоружению, основная сила которой будет находиться в воздухе, неизбежно будет тесно сотрудничать с различными другими видами мировой полиции. В мире, где преступники могут летать куда угодно, полиция тоже должна иметь возможность летать куда угодно. У нас уже есть всемирная сеть компетентных людей, борющихся с торговлей белыми рабами, наркотиками и так далее. Дело уже пошло.
Все это я пишу, чтобы расшевелить воображение тех, кто видит грядущий порядок как банальный опросный лист. Люди твердят много глупостей об исчезновении стимула при социализме. Истина прямо противоположна. Именно обструктивное присвоение природных ресурсов частной собственностью лишает преуспевающих стимулов, а бедных – надежды. Наша Декларация прав человека гарантирует человеку надлежащее удовлетворение всех его элементарных потребностей В НАТУРАЛЬНОЙ ФОРМЕ, и ничего более. Если он хочет большего, ему придется работать, и чем он здоровее, чем лучше его кормят и содержат, тем скучнее ему будет от безделья и тем больше он будет хотеть что-то делать. Я набрасываю его самое вероятное поведение в общих чертах, потому то это все, что можно сказать сейчас. Мы можем говорить о широких принципах, на которых будут решаться эти вопросы в консолидированном мировом социализме, но мы едва ли осмелимся предвидеть детальные формы, огромное богатство и разнообразие выражения, которые все большее число умных людей будет придавать этим первичным идеям.
Но есть еще одно структурное предположение, которое, возможно, необходимо внести в нашу картину. Насколько мне известно, впервые этот вопрос был поднят очень смелым и тонким мыслителем, профессором Уильямом Джеймсом[39], в небольшой книге, озаглавленной «Моральный эквивалент войны». Он указывал на необходимость концепции долга, наряду с идеей прав, чтобы в жизни каждого гражданина, как мужчины, так и женщины, обязательно было нечто такое, что пробуждало бы одновременно и чувство личной обязанности Мировому государству, и чувство хозяина Мирового государства. Он связывал это с тем, что в любом социальном порядке, который мы можем себе представить, останется множество необходимых услуг, которые никаким способом не сделаешь привлекательными, подобным обычным пожизненным профессии. Он имел в виду не столько быстро исчезающую проблему однообразного труда, сколько такие неприятные работы, как тюремный надзиратель, служитель приюта, уход за престарелыми и немощными, вообще уход за больными, здравоохранение и санитарную службу, некую остаточную канцелярскую рутину, опасные исследования и эксперименты. Несомненно, в человечестве достаточно доброты, чтобы на многое из этого нашлись добровольцы, но имеют ли остальные
