class="p1">личии своём да хитрость погрузился.
Глава 13. Дела тёмные
К земле все ветки древесные клонятся. Видеть мешают. Будто прячут чего от Варвары с Марьей. Хотя Марья-то тут чего не видела? Значит, на Варвару нацелились.
Не по нраву ей такое — то в плечо бухнутся, то лицо расцарапать норовят. Да что поделаешь? Гость она тут незваный. Только и остаётся, что спину Марьину глазами цепляться — чтоб не отстать.
Марья Моревна-то идёт, не оглядываясь — всё равно ей видать, поспевает ли Варвара. Так что та только суму свою поудобнее перехватывает — чтоб дерево какое не стащило невзначай.
А спина у Марьи славная — прямая да ровная, словно сама ствол древесный. Такая, наверное, ни от одного ветка не погнётся, никакому дождю не покорится. Знай себе двигается Марья вперёд, а лес перед ней будто сам собой расступается. И пред Варей, что не дале чем на локоть позади идёт, смыкается.
В тишине мысли непрошенные ей в голову просачиваются, как из воздуха. И в голове жужжат, что комары.
Вдруг не к Тихону Марья Моревна её ведёт, а на погибель верную?
Людская молва-то о ней хорошо сказывает. А ежели некому уже просто лихое добавлять?
Холод пупырками по рукам Варе пошёл. Чтоб до сердца добежать не успел Варя скорее головой трясти принялась отрицательно. Супротив мыслям своим выступать — тоже сила нужна. Вытрясти не так-то легко их.
Так что увлеклась маленько Варвара. Так, что сама носом с размаху во что-то вдарилась. Не шибко больно — потому что мягкое.
Обернулась к ней Марья с удивлением. Глянула с прищуром. Не зло совсем, как Варе почудилось. И крепче она себя сразу ощутила. Даже разговор завязать решилась.
— А что… Борискина душа тоже тут теперь?
Не закручинилась бы Варвара, не ответь ей Марья. Всё-таки дела не её такие. Да может Марья тоже заскучала от пути долгого. Так что отозвалась не без охоты:
— Была у такого что ли душа?
Удивилась Варвара сзади:
— Она не у каждого что ли водится?
— Водится-то у каждого, — пригнулась Марья ловко. — Да от дел плохих истончается. А ежели страшного чего натворить, так и вообще рассеяться может, и не найдёшь потом.
— А которая не рассеивается — с ней что делается? — любопытство Варю против воли взяло.
— Много будешь знать — скоро состаришься, — хмыкнула Марья, когда Варе под той самой веткой чуть не на пузе ползти пришлось. Да видно сжалилась над пыхтением её:
— У кого душа нормальная сохраняется — тот на отдых отправляется. А потом, как лета нужные пройдут, снова возрождается.
— То есть мне успеть нужно? — забеспокоилась Варвара, о душе Тихоновой думая
— Говорят же тебе, — как глупой повторила Марья. — Как лета пройдут. А тут ещё и ночи не миновало.
Успокоилась маленько Варвара. И не стала больше глупых вопросов задавать. Даже к веткам разбойным приноравливаться начала. Да Марья будто заскучала в тиши Навьей.
— Помнишь пожар ваш?
Как не помнить, если там едва бабка не погорела? Кивнула Варя, не сразу сообразив, что не видит её Марья. А та и без ответа продолжила:
— Это вам тоже за Бориса наказание.
— Как?! — опешила Варя. — Мы ж ему не сделали ничего. Отпустили просто.
— Вот за это как раз, — даже голосом Марья кивнула. И продолжила, наверх кивнув:
— Эти — они не любят мягкого да безнаказанного. Во всём справедливость быть должна. Честно жил — так бояться тебе нечего. А коль нарушил порядок Рода, так изволь наказание принять. Наказали бы сами своего убивца, никому бы и не пришлось вмешиваться.
— Да как же… — возмутилась было Варвара. — Ведь он убивец, а не мы. Значит, его и поджигать надобно. Да и сколько времени с убивства того прошло — сразу бы и наказали.
Засмеялась Марья.
— Вам разум для чего давали? Чтоб вы только на богов надеялись? Самим думать да решать правильно надобно. Зверьё даже — и то на богов не полагается.
Призадумалась Варвара. Вроде и хочется возразить, да мысли до языка доходить не думают. А Моревна ей опомниться не дала — продолжила:
— И жениха твоего от этого убило.
Не на чем возразить тут Варваре. Да и злость пробрала — ведь правда, без Бориса Тихон бы живым сейчас был.
Не успела Варвара толком об этом задуматься. Потому что опять на спину Марье Моревне налетела. А та будто этого не заметила особо. Развернулась к Варваре да глазами, изнутри будто подсвеченными, на Варвару воззрилась. Сощурилась по-лисьи:
— Скажи-ка мне, Лелин потомок: вот ежели бы ты всё наперёд знала. Что Борис Тихона твоего убьёт. Ты б его наперёд…? — сделала она по шее жест угрожающий.
Окаменела Варвара от вопроса такого. Не по нраву ей мысли подобные.
— Теперь какая разница-то? — совсем неуверенно у неё получилось. По-козьи даже.
Не получилось у Варвары от ответа увильнуть — настойчивая Марья Моревна.
— Я ведь и повернуть всё могу, — зазывно речь её зазвучала. — Ненадолго, конечно, сил маловато. Да разобраться тебе времени хватит. И не будет ничего этого уже. Дома сейчас будешь. С женихом живым.
Как огоньками Марья Варвару прожигает. Будто подначивает.
А Варя будто на краю пропастном оказалась. Из которого на неё холодом да тишиной давит. И будто за ноги кто невидимый хватает да в стороны разные тянет. Марья же всё выжидает, никакой подсказки не давая.
— А без… этого нельзя? — почти шёпотом Варя спросила, глазами по Марье вверх поднимаясь.
Без жалости та головой мотнула. Тогда Варя воздуха в грудь решительно набрала. И головою покачала:
— Нет…
Не поняла она лица Марьиного. Будто и не переменилось оно — не разберёшь мыслей. Всё таким же любопытным осталось. А потом и исчезло вовсе — отвернулась Марья. Дальше зашагала.
Варя не слишком уверенно за ней подалась.
— Вот и пришли, — весело Марья заговорила. И рукою перед собой мелькнула, будто дверь перед собой отодвигая. Чуть в дерево не упёрлась ею. Что диковинное такое — будто засохшее, да кора его цветами разными переливается. Что радуга смешивается. Да не до него Варваре.
Свет желтоватый перед нею рассеялся. Тканью прозрачной полился. И сердце у Вари обмерло всё. Сразу признала, кто сидит в далеке. Дёрнулась было. Да ноги чего-то не пошли — как приращённые к земле.
— Не боись, — толчок в плечи Варя Марьин почуяла. — Хуже не будет уж. Ты и так померла почти.
Испугаться, наверное, Варе надобно. Так нет же, наоборот — от подталкивания силы появились. И легко стало — если уж почти померла,
