ценностей.
Я могла бы прихватить не только изобличавшую меня Библию, но и еще много чего и, сбыв это на черном рынке, сделать ручкой с выставленным средним пальцем Воротыйло и обеим его Кариночкам, как двуногой, так и четвероногой.
Отправившись в прекрасное далеко.
Но эти чертовы камеры были всему помехой! А что, если это муляжи? Или не муляжи, а настоящие, которые, однако, вовсе не включены? Или включены, но никто и никогда не просматривает эти записи?
Что же, после того, как месье Шахрияра найдут свешивающимся с лестницы с размозженной головой, то заинтересуются.
А если не найдут?
Вряд ли прислуга имеет доступ к хранилищу, а если уйти отсюда и закрыть за собой дверь, отпереть которую можно только при помощи рубинового перстня месье, то хозяин всего этого великолепия исчезнет – и нигде больше не возникнет.
Но смущали эти камеры, запечатлевшие в том числе и меня. Однако мысль о перстне, одновременно являвшемся ключом от всех дверей, заставила меня подумать над тем, как покинуть дворец.
Снова подойдя к месье и склонившись над его безжизненным телом, я попыталась снять рубиновый перстень.
Тот, казалось, врос в руку мертвеца, впрочем, еще теплую и подвижную. Что же, с момента смерти прошло минут десять, не больше…
Я потянула сильнее, но перстень сидел как влитой. Пришлось применить силу, да так неудачно, что раздался мерзкий звук, похожий на тот, который возникает, когда наступаешь на скрытую под осенними листьями ветку.
Похоже, я сломала месье палец.
Однако только так я смогла стянуть наконец-то перстень и, посмотрев на перса, произнесла:
– Вы были правы. Никто не знает, что произойдет с нами не только в ближайшие пять лет, но и в ближайшие пять минут. Все мы смертны, и ужаснее всего, что все мы внезапно смертны. Мне очень жаль. Но зря вы так увлекались иранской халвой!
Цинично, соглашусь, однако, с учетом того беспардонного предложения, которое сделал мне покойный месье Шахрияр, на тот момент, конечно же, еще живой и здоровый, вполне закономерно.
Только вот что ожидало в ближайшие пять минут меня саму?
Отходя от покойника, я услышала, как в кармане его домашнего камзола что-то вибрирует, после чего послышалась мелодия из «Звездных войн». Видимо, его собственный телефон – интересно, посетителям мобильные проносить запрещал, а вот на себя этот запрет не распространял.
Громкий звонок мобильного безумно меня раздражал, и я, не выдержав, вынула его из кармана, желая если не сбросить звонок, так хотя бы выключить звук.
Вместе с телефоном из кармана выпал продолговатый пергаментный конверт. Он привлек мое внимание своим необычным видом, а также большой сургучной печатью, на которой виднелось знаменитое изображение золотого сечения в человеческой анатомии, нарисованное Леонардо: идеальный человек, раскинувший руки и вписанный в круг.
А та аббревиатура, которую я узрела на конверте, заставила меня забыть о нудном телефонном звонке и ужасной мелодии, так действовавшей на нервы.
Это были литеры «LL».
Лига Леонардо!
Понимая, что нахожусь к снимавшей меня камере спиной (хотя я не могла знать, не было ли иных, которые брали передний ракурс), я, осторожно положив телефон, уже, к счастью, смолкнувший, обратно в карман домашнего камзола месье, незаметным жестом спрятала конверт под пальто.
А затем, развернувшись, быстро направилась к двери.
* * *
Я сделала все так, как делал на моих глазах месье Шахрияр: поднеся перстень к особой пластине на стене, заставила дверь открыться.
Проделав те же манипуляции перед дверями лифта и не забыв извлечь из треножника свой мобильный, я вознеслась из-под земли на первый этаж, а оттуда, минуя анфилады все тех же пышных салонов, в которых при моем появлении тотчас вспыхивал свет, прошла в холл.
Наконец, я приблизилась к входной двери, все опасаясь, что та не раскроется, потому что потребуется ввести особый код, известный лишь покойному, однако ничего подобного не произошло. Еще один еле слышный щелчок, и я вышла в довольно прохладную парижскую сентябрьскую ночь.
Когда я наконец оказалась за пределами ворот и те захлопнулись за мной, я, посмотрев по сторонам и не увидев ни души, двинулась по пустынной улице вниз.
Включив мобильный и проигнорировав несколько пропущенных звонков от Воротыйло и его сообщений (он желал знать, как прошел мой визит, на что я могла ему дать только один ответ: головокружительно!), я вышла в Интернет, чтобы узнать, как вызвать медиков.
Но переменила решение, так никуда и не позвонив. Шахрияр мертв, это, бесспорно, так какой смысл связываться с медиками, а потом неизбежно с полицией и правоохранительными органами Франции?
То, что я не убила его, а это был несчастный случай, камеры отлично зафиксировали, соответственно, бояться мне нечего.
Нечего – кроме разоблачения моих проделок с заменой подлинников в коллекции босса подделками.
Но даже не это занимало меня в данный момент, а то письмо, которое еще в лифте перекочевало в карман моего пальто. Я извлекла его и, включив на мобильном функцию фонарика, развернула конверт, сургучная печать которого была сломана до меня.
В руках у меня оказался небольшой пергаментный квадрат, на котором от руки алыми чернилами было выведено:
LL
Rue Leonardo Da Vinci 16
XIII–IX
3
Несложно было понять, что это приглашение Лиги Леонардо содержало указание на адрес, где должно было состояться заседание. То самое, на которое месье Шахрияр после беседы со мной отправляться не намеревался, имея там своего соглядатая.
Строивший планы на ближайшие пять лет, но не переживший последующих пяти минут.
И располагалась штаб-квартира зла, конечно же – могло ли быть иначе? – на рю Леонардо да Винчи, в доме шестнадцать. Я снова вышла в Интернет. Ага, около метро «Виктор Гюго» и в пошаговой доступности от моего «Георга V». Римские цифры – это дата, тринадцатое сентября, которое должно было наступить через час с небольшим (удивительно, но вся эпопея в замке месье заняла чуть больше полутора часов). А арабские цифры – время.
Три часа ночи. Именно об этом времени месье и вел речь на фарси с кем-то по телефону.
Во время своего последнего в жизни разговора по мобильному.
О чем он в тот момент, конечно же, не подозревал.
Решение созрело быстро, вернее, оно было уже готово, как только я увидела конверт в кармане домашнего камзола месье.
Если Лига Леонардо, встречавшаяся на рю Леонардо да Винчи, в самом деле существовала, то я не имела права упустить возможность разведать о ней все, что возможно.
Или даже принять участие в заседании, хотя я слабо представляла себе, как могла
