что-то получу с завещания! Таки нет, я там даже не упоминаюсь, хотя восемь лет, как муравей, трудился на Либера Горалика, чтоб ему на том свете стыдно стало. В-третьих, спросите реб Арона, и он вам скажет, что Ханан Стефанович тихий еврей, который мухи не укусит!
Фандорин не стал с ним препираться, а отвел меня в сторону и понизил голос.
- Больше в доме никто не живет? Только эти четверо?
- Никто. Вся прислуга приходящая, ночью ее не бывает. Но я хочу сказать вам за Ханана, раз уж он призвал меня в свидетели. Он действительно агнец. Ни с кем никогда не ругается, только блеет. Вы его сами видели. Откуда у него столько силы, чтобы свалить на пол крупного мужчину вроде Либера Горалика, да еще проткнуть его насквозь мерным аршином?
- Если при герметичном преступлении подозрительны все кроме кого-то одного, очень часто это и есть виновник. Так что овцу мы исключать тоже не будем, - сказал на это Фандорин. – Но каковы ваши предварительные умозаключения?
- В точности такие же, как ваши, - отвечаю. – А теперь давайте посмотрим, совпадают ли наши взгляды по поводу дальнейших действий. Нам ведь надо что-то делать – если, конечно, убийца не сознается сам, а он таки не сознается. У вас какой план?
- Судя по вашему п-проницательному замечанию, такой же, как ваш.
- Да?! – поразился я, не поняв, которое из моих замечаний он назвал проницательным.
- Я тоже подумал, что нужно сконструировать ситуацию, в которой преступник выдаст себя сам.
- …Да, именно это я и имел в виду, - говорю я. - А как мы скон… сконструируем ситуацию?
- Можно использовать старинный японский метод, который называется «Дух Тораэмона».
- Дух чего?
- Это название пьесы театра Бунраку. Сюжет такой. Убит князь Тораэмон Усобанаси. Совершить это мог только кто-то из домочадцев, то есть преступление г-герметичное. Расследование ведет бонза из местного храма. Священник собрал всех подозреваемых на поминальную службу, совершил положенный обряд, и вдруг в дыме благовоний возник дух Тораэмона. Дух закричал страшным голосом: «Вот он, мой погубитель!». Один из самураев выхватил кинжал и сделал себе харакири. Это и был убийца.
- Красивый машаль, - признал я. - Я таких тоже много знаю. Но какая нам польза от этой притчи? В чем тут нимшаль, суть?
- Это не притча. На языке криминалистов метод называется «психологическая резекция». Используется в случаях, когда есть основания предполагать, что убийство было совершено в состоянии аффекта. Ни один из наших фигурантов-мужчин и тем более женщин не обладает достаточной физической силой, чтобы нанести удар такой мощи…
- Кальман мог бы, - возразил я. - Таскает же он на себе десять пудов жира.
- Физической силы у него хватило бы, однако с-сомневаюсь насчет силы воли.
- Это да. Он сначала три раза струсил бы, а на четвертый упал в обморок.
Фандорин продолжил:
- Аффект, состояние крайнего возбуждения, как мы уже говорили, способен на короткое время удесятерить физические силы человека слабого или мобилизовать нервную энергию человека нерешительного. Но одно дело - совершить убийство импульсивно, в порыве бурных эмоций, ночью, и совсем другое – увидеть то, что ты сотворил, на ясную голову, при свете д-дня. Давайте сделаем вот что, дорогой Холмс. Соберем здесь, на месте преступления всех четверых. В некий момент я сдерну с трупа покрывало, и он предстанет перед подозреваемыми при ярком свете, во всем своем ужасном виде.
- И что, я должен спрятаться за прилавком и крикнуть страшным голосом: «Вот он, мой убийца»? – скептически спросил я. - А вдруг это не он, а она? Дух ведь не может ошибаться.
- Вы не будете прятаться и не будете кричать. Вы будете внимательно наблюдать за реакцией подозреваемых. Если преступление совершил кто-то из них в состоянии аффекта, от потрясения убийца может себя как-то выдать.
- Да, видок у мертвеца не очень… - Я содрогнулся. – Уж я-то на него точно смотреть не стану. На лица подозреваемых – это сколько угодно.
Так мы и сделали. Собрали всех четверых в лавке.
Вот тут – натянутая палатка, которая на самом деле покойник. Рядом мы с Фандориным. Перед нами, на стульях, вдова с дочкой, Ханан Стефанович и наследник – пока что наследник, а там видно будет.
Получился не японский, а еврейский, но вполне себе театр.
Я сделал строгое лицо, объявляю:
- Поскольку сегодня суббота и еврею заниматься суетными делами грех, говорить будет мосье Фандорин, так что прошу смотреть не на меня, а на него.
Вообще-то они и так смотрели только на него, но надо же было напомнить, кто тут главный.
Фандорин сделал шаг вперед.
- Дамы и господа, не буду ходить вокруг да около. Убийство совершил один из вас, это неоспоримый факт. Сейчас будет проведен с-следственный эксперимент, который поможет выявить преступника.
Я гляжу во все глаза. Примечаю: Стефанович замахал руками.
- Снова он за свое! – кричит. - Я вас умоляю, какой мне гешефт с того, что старый хозяин помер?
Лея Горалик крикнула:
- Вы слыхали? Все у него на подозрении! И Нетаночка? Это курам на смех! Она же ребенок!
Но ребенок Нетаночка обиделась не на Фандорина, а на свою мамашу:
- Какой я вам ребенок?! Я тоже подозреваемая! Меня допрашивали не хуже, чем вас!
Однако пуще всех раскипятился Кальман:
- Клянусь Тем, чье Имя нельзя произносить всуе, я не убивал отца! Дайте мне свиток Торы, я произнесу швуат! Сами знаете, что бывает с евреем, если он нарушит эту страшную клятву!
Тут Фандорин повернулся – и как сдернет с мертвеца простыню!
Я-то был к этому готов и даже головы не повернул, смотрел только на подозреваемых. Но они, конечно, уставились на труп, а он был ох какой не красавец. Желаю нам с вами в гробу выглядеть лучше, чем Либер Горалик. Поверьте, это будет нетрудно.
Ладно. Я гляжу, куда велено – не выдаст ли себя убийца.
А поглядеть таки было на что.
Нетания со стула вскочила:
- Уй, жуть какая!
Лея Горалик скривила свое красивое, но неприятное лицо:
- Фу, какая гадость.
Ханан Стефанович зажмурился. Он, как и я, уже любовался этой красотой и во второй раз не захотел.
